ПРОЛОГ
Троица непримечательных девчат в напротив цветастых худи будто бы прячась пробирались вдоль руин градообразующего предприятия имени давно забытого деятеля революции. Картина вообщем то не необычная - россыпи шприцов на шедшем волнами бетонном покрытии говорила о высокой посещаемости данного места образованной и не очень публикой. Настороженность девушек легко объяснялась появлением в Городе довольно ретивого майора Геращенко - мерзкого карьериста, отправившего под тридцать человек на нары. Два два восемь, народная статья, все дела. И всё же, тёршимся возле завода "Чётким пацанам" девушки казались уж чересчур нервными. Один из сидевших на облупленном бордюре даже не удержался от комментария:
- Ссыкухи малолетние. Здорово их нашим новым мусором таво, зашугали.
Бритые головы закивали - перед общей бедой все равны.
Осенний ветер крепчал, и небо очень скоро подзатянуло серостью. Пацаны начали ёрзать, инвентаризировать барсетки, и в итоге решили двинуть к заводу, прикидывая срезать к остановке Кировская. Мол если не сесть на троллейбус, то хоть под навесом переждать непогоду.
Минуя покосившуюся проходную, они заметили высокого мужчину в спортивках, почему то пытающегося залезть на второй этаж цеха через насыпь битого кирпича и другого мусора.
- Гы, гляди, Серый, этот уже точно принял.
Остальные пацаны повернули головы, и заметив сизифов труд странного мужика дружно разразились хохотом. От шума сотня воронов противно закаркала, и на несколько секунд почти закрыла сереющее небо пятнышками черноты. Мужчина оставил свои попытки забраться на гору мусора, и повернулся к покатывающимся со смеху юнцам. На вид лошара, решили пацаны. Но мусорный альпинист выглядел трезво. Его сосредоточенный взгляд несколько секунд оценивал неожиданных гостей, а затем приобрёл отрешённый вид, будто бы этот чудила кумекал о чём то сильно важном.
Серый вдруг вспомнил, что на заводе шляются ещё и три бабы-школьницы, и решил проявить гражданскую позицию, в своей собственной манере:
- Эй ты, чмо! Да, ты, наркоман ебучий!
Мужчина снова выпав из раздумий посмотрел на наглого молодого человека:
- Да?
Серый чуя одобрительные смешки дружбанов продолжил:
- Тут чувихи гуляют, не подходи к ним, слышал, торчебос? Узнаем что ты лез к им, закопаем прямо в твоём любимом мусоре.
Лицо мужика будто бы просияло на мгновение, но затем приняло тот же самый тупой вид закоренелого любителя пошабить.
- Д-да. Не буду, чесслово, пацаны.
Он опустил глаза.
Серый довольный своим выступлением и поддакиванием остальных первым двинулся к спасительной остановке: первые крупные капли дождя уже начали оставлять воронки в пыли. Пацаны бежали во всю прыть, и заскочили под спасительный козырёк незадолго после того, как полило словно из ведра. Редкие машины проезжали мимо, а старший брат Серого, Игорь - высматривал троллейбус сквозь пелену дождя.
Со стороны завода послышался грохот, словно куча мусора возле которой ошивался тот странный мужик взяла да обвалилась. Надо будет сходить на труп посмотреть, подумал про себя Серый. Но через несколько минут до него донеслось что-то похожее на вскрик. Явно не мужской.
Переглянувшись, пацаны побежали прямо через бронебойный дождь к заводу. Игорь и его кореш Жека достали велосипедные цепи. Серый натянул на пальцы самодельный кастет. Костян же и без всякого хлама выглядел угрожающе. Вместе они пересекли расщелину в стене, и не сговариваясь, двинулись в разные стороны. Дощ начал утихать, и видимость стала лучше. С остатков второго этажа послышался громкий всхлип и последующий звонкий удар железа об железо.
Игорь прогундосил откуда то сверху:
- Сюда! Тут лестница на второй! Бегом блядь бегите!
Обогнув развалины столовой, пацаны наткнулись на проржавевшие ступени. Взлетев по ним как ветер, они резко вращались, ища источники шума.
Удар повторился, сначала звонко, а затем...
С парапета упало что-то круглое, оставляя на битом кирпиче внизу россыпи чего-то ослепительно жёлтого. Дождь совсем утих. Почти у самой стены стоял мужик в спортивках, что облегли его тело от тяжести воды. В обеих руках он держал два здоровенных тесака, какими обычно режут подсвинков по осени. Оба были покрыты ярко-жёлтой жидкостью, что медлено капала на пол. Одна из увиденных раньше девушек стояла на коленях перед чудилой, почти голая, трясущаяся от холода, страха, и ещё хуй знает чего. Что поразило Серого больше всего, из спины чувихи торчали два чисто белых крыла. Таких больших, что парню почудилось, будто облако закрывает здоровенную дырень в стене за девушкой. До него донеслись всхлипывания и пробивающиеся сквозь них слова:
- П-пожалуйста... Н-н-не убиваай!
Девушка зашлась рыданиями.
Пацаны уже зная что делать прямо побежали на мужика, в авангарде держа Игоря и Жеку с цепями.
Мужик как бы невзначай повернулся, не обращая внимания на крылатую плачущую девушку, и уставился на бегущих пацанов, едва сдерживая ухмылку.
Глава 1. Ненавистный
Паша любил работать. Процесс ликвидации существ, что превосходят человека физически, умственно или духовно это постоянный вызов. Игра где на кону всё. Конечно, Паша не азартный человек, и каждая ликвидация продумана до мелочей. Ведь второго раза не будет. Как у сапёров. Паша не оперативник какой то организации, типа людей в чёрном. Он свободный человек, волонтёр госпрограммы "Земля - человеку", почитаемый в узких кругах других сподвижников их нелёгкого дела охотник. На одном из языков своих жертв - Цурумах. Ксенолингвисты переводят это на нашенский как "Ненавистный". Правы они, эти ксеносы, что ни говори.
Паша не перебирает заданиями. Под нож идут все - и протоплазменные завихрения, и школьницы с рожками, и откровенно безобидные розовые светлячки. Неприятно, мерзко, но надо. Он делает работу быстро, зачастую его цели и не понимают, что только что умерли. Гуманность мясника, мать твою.
На деле такие размышления нечасто посещали голову Павла Босого. Как и сегодня, в третий день ноября, тщательная подготовка убивала напрочь любые поползновения к рефлексии. Вчера его кореш Антон разворошил крупное гнездо ангелов на спуске в пятый микрорайон. Пятьдесят фрагов, да троих упустил. У Антохи намечался кутёж по поводу полной выплаты ипотеки за квартиру, а потому Павел даже сам взялся довести работу до конца. Не раз друг друга выручали, хуле.
Враг не смертельный, но достаточно сложный в поимке если спугнуть. Да и люди то жалуют ангелов, в прошлом году старенькая бабушка чуть ли не с боем не давала забрать свою Авишку, как там по ихнему, Авимилех Кифа Серафим. Совестливая оказалась, сама вышла к Паше. Вывезли в лес, там чирк гнозис, чирк горло, и всё. Бабушку пришлось амнезиаками обдать.
Через сеть стукачей незадачливую троицу смогли таки обхитрить, и вывести к удобному месту - почившему бетонному заводу. Сейчас остаётся только дождаться этих куриц, ещё каких то три четыре часа, и можно переть к Антону.
Паша уже заранее смаковал в уме самодельную медовуху, заодно проверяя ловушки. Вдруг за спиной зашумело, он увидал несколько быдловатых молодых людей, срезающих путь через проходную. Дабы спровадить их, Паша согласился со всеми их заявлениями, и чуть не выдал радости, узнав что ждать уже не нужно. Быдланы же на счастье посчитали охотника за нарика коих тут много, и рванули от дождя.
Всё складывается как нельзя лучше, подумал Павел. Мощный дождь спрятал их от лишних глаз и ушей, и мужчина с облегчением достал из под штанины два тесака.
Первую он убил чисто рефлекторно. Просто ткнул туда, где запахло плавленным воском и свежим вином. Угадал. Для верности ткнул остриём лоб - гнозиса нет, досадно. Видать ещё совсем ребёнок.
Золотой ихор пропитал крпичную крошку под трупиком, и словно опомнившись, Паша поглядел на клинки в своих руках. Кромка начала ржаветь, а потому он решил поспешить с решением вопроса беглецов поскорее. Вторая крылатая заноза пыталась дорого продать свою жизнь. Гнозис уже сформировался, но будучи неопытной, искажать реальность у неё получалось очень плохо. Лишь один раз земля под пашиными ногами дрогнула.
Размашистым ударом он отсёк ангелу голову, из-за чего та полетела вниз, обагряя всё золотой кровью.
Дождь начал слабеть, и Павел услышал топот и матерщину где-то на первом этаже завода. Сучьи гопники, услышали. Нужно добить третью и смотаться. А вот и она. Сбежать пытается, паскуда.
Третий ангел сбросила с себя худи, и начала расправлять крылья. Паша уже стоял над ней, и метил клинок в шею.
Неожиданно, ангел перестала возиться с крыльями, приняв тщетность попытки бегства, и просто взмолилась:
- Не убивай! Прошу, пощади!
Она всхлипнула несколько раз.
Паша не мог поверить себе самому. Клинки уже почти начали плавиться от остатков ихора, но руки так и остались неподвижными, отказываясь привести приговор в исполнение.
Он внезапно понял, что никто из "Клиентов" ещё не просил у него сохранить жизнь. Большинство сражалось, остальные встречали смерть с безразличием или презрением. Он даже не задумывался всерьёз о такой возможности.
Топот ног приближался. Сквозь утихающий дождь на Пашу пёрли ранее встреченные быдланы, размахивая своей нехитрой утварью. Паша лишь усмехнулся в их сторону, изобразил безумнейшую из гримас и выставив оба тесака вперёд, бросился на гопников. Те с неожиданности даже пробежали ещё несколько метров вперёд, пока оторопев не бросились со всех ног в сторону лестницы. Один из них крикнул что то навроде: "Звони ментам, Игорян!" и скрылся за лестничной клеткой.
Только сейчас Паша осознал, что дал ангелу несколько секунд. Но резко обернувшись к своему удивлению он увидел крылатую девушку на месте, всё так же всхлипывающую. Клинки сгнили до полной непригодности.
Глава 2. Питомец мясника
Урия пыталась привыкнуть к отсутствию остальных. Всего неделю назад ничего не предвещало беды - дядя Михаил состоял во взяточных отношениях с ФСБ, а потому старшие считали, что не о чем волноваться с такими то сговорчивыми чиновниками. Кто ж знал, что гражданская инициатива "Земля - человеку" направит свои взоры на их заурядный Город. Отряд охотников ударил очень быстро, лишь когда коридоры общежития приобрели густой запах ихора сыновья дяди Михаила решились на применение гнозисов. Выиграв немного времени, они сделали возможным побег Урии с двумя новенькими из Котосибирска в сторону парка 60-летия. Наученая старшими, она отвела своих новых подручных в конторку охраны швейного училища. Подслеповатый сторож Марк Астафьевич куда-то ушёл, оставив на столе записку следующего странноватого содержания: "Не уходите так как я"
Ещё раз вспомнив наставления старших, Урия догадалась, что убежища скомпрометированы, а в таком случае - всё. В смысле, беги куда глаза глядят, умные идеи на ходу придумывай. Сама себе дядя Михаил. Ещё вчера Урия обрадовалась бы.
Они могли бы прямо сейчас сбросить одежду и попытаться улететь из города, но судя по рассказам гостей из средней полосы, волонтёры возят с собой несколько советских зениток. Никто не видел их в применении, но не для виду же их по России таскают? Проверять не хотелось.
Вдруг ангелу вспомнилось местечко почти на окраине, траходром на месте какого-то завода. Охотники весьма малочисленны, им нужно будет долго прочёсывать сеть возможных убежищ. Быть может, они с девочками успенут пересидеть резню в Городе внутри резервуаров с химическими отходами. Благо они с Мираэль, старшенькой котосибиркой, уже умеют кое как использовать гнозисы. Страшно...
Уже громоздясь на потресканном дермантине троллейбусного сиденья командирская уверенность Урии испарилась, и она начала всхлипывать. Только сейчас до неё дошло, что из общежития больше никто не вышел. Никто. Близнецы Денницыны, которые так часто шпыняли её за небольшой рост и делились апельсинами теперь заливают доски второго этажа золотой кровью. Их лица больше никогда не выразят презрение к Урии. Тетя Сорока не наругает больше за следы на белой плитке ванной комнаты. Мама... Тут уже Урия закрыла лицо руками, вздрагивая от беззвучных рыданий. Мираэль и её младшая сестра Сидон переглянулись, и с долей неловкости попытались обнять подругу. Просидев так всю дорогу, они опомнились только при окрике кондуктора:
- Не засиживаемся, молодёжь!
На ватных ногах Урия побрела в сторону полуразрушенных зданий завода, и сёстры за ней. Несколько силуетов возле бордюра клумбы оказались обычными гопниками.
А вот... Дальше всё произошло так быстро, возможно повидав за день слишком много дерьма, разум Урии так устал, что последующие события остались лишь размазнёй цвета ихора и кирпича.
Вход к резервуарам обвалился, и пока девочки обдумывали дальнейший план, Урия услышала со стороны проходной голоса, видимо гопников. Они разговаривали с кем-то посторонним, и особенно слух её зацепился за упоминание их с девочками. Сердце бешенно застучало. Кто же ещё мог быть здесь окромя гопников?
Первой пропала малышка Сидон. Шагая тихо, стараясь не потревожить строительный мусор под ногами, Урия и Мираэль увидели ярко-синие штаны, а затем и руку, сжимающую огромный нож. Увидев пятна ихора на кромке, МИраэль потеряла самообладание, и царапнув ногтём кожу, бросилась на охотника. Остолбенев от ужаса, Урия наблюдала, как подруга пыталась забить погань кулаками. Благодаря гнозису костяшки пальцев яростной девушки приобрели прочность, а потому оба клинка в руках мужчины то и дело с искрами отлетали. Но профессионализм охотника взял верх. Отвлекая внимание Мираэль коротким ударом он успел завести левую руку с ножём вне поля видимости, и молниеносным движением снёс ангелу голову.
От увиденного Урия обмочилась, ей хотелось выблевать плохо переваренный завтрак, а ещё больше ей хотелось, чтобы дядя Михаил сейчас же прикончил этого монстра. Вспомнив о спасительных крыльях, она начала быстро сбрасывать с себя одежду, надеясь что охотник помедлит, наслаждаясь видом жертвы. Но прогадала. Несколькими мгновениями позже она сидела перед ним, уже почти приняв свою участь. Сквозь собственный плач и мольбы о пощаде она слышала топот и громкий мат, мужчина быстро исчез и так же быстро вернулся назад. Подняв на него взгляд, Урия заметила, что скучающий вид ребёнка жгущего муравейники пропал с лица мужчины, изменившись на подобие живого интереса.
Он молвил равнодушным тоном:
- Вот досада.
На бетон что-то упало, отдавшись металлическим звоном. Урия видела у ног охотника два покорёженных ихором клинка, похожих на кухонные ножи, если бы их могли есть мыши.
Урия попыталась воспользоваться моментом, но почувствовала руку, больно ухватившую ангела за крыло.
- Ай-й.
- Не рыйпайся. Воля к жизни это конечно похвально.
Паша пожевал губу и тут же продолжил:
- По хорошему я могу и должен тебе шею хоть голыми руками скрутить.
- Зачем?
Сначала Паша за собственным бубнежом не обратил внимания на робкий вопрос со стороны жертвы, но потом резко уставился на Урию:
- Что "Зачем"?
- Зачем.. зачем.. что мы.. вам сделали?
- Как что? Очевидно вы занимаете законный лебенсраум человечества. Области осёдлости просто так придумали, милая? Лётные зоны
Для виду охотник даже напустил на себя страшнейшую из своих гримас, применённую ранее против гопарей.
Урия не придумала как возразить, и лишь всхлипывала. Охотник очевидно издевался над ней - жить в заполярной резервации и врагу не пожелаешь.
- Я.. я однажды вернусь, и..
- И?
Хоть и с остатками страха на лице, Урия утвердительно повторила, глядя Ненависному прямо в морду:
- Я вернусь, я напихаю тебе полны глазницы отвёрток.
Паша закатил глаза, потом надул щёки, и как засмеялся во весь голос. Вороны опять недовольно закаркали.
- Знаешь, деточка, меня проклинали вечным отлучением от бога, гниением изнутри, даже, ты только представь. - охотник провёл громадной ладонью по своим густым волосам. - Даже пытались плешью проклясть, черти ебучие. - воспоминание о возможной утрате шевелюры заставило Пашу покрыться гусиной кожей. - Твоё проклятие.. весьма оригинально. Запомню.
- Это обещание. Я и взаправду...
Урия теряла свой страх, передавая предпочтение гневу.
Паша немного поразмыслив, выложил Урии свои размышления:
- У меня есть предложение, от которого тебе будет сложно отказаться. - увидев быстро наплывшее на девушкино личико презрение, он быстро замахал руками - Нет, ничего такого, честь я не трону. Мне нужно. - он поковырял носком кроссовок об землю как стесняющийся школьник. - Мне почти тридцать, и моя добрейшая мама ожидает знакомства пассию.
Урия сменила презрение на крайнее недоумение:
- И что же ты всё таки хочешь.. а?
- Притворись моей девушкой на этот год.
- А что потом?
- А?
Урия приосанилась, и начала чистить свободное крыло.
- Убьёшь?
Паша вздохнул:
- Давай так. Я обучу тебя своего мастерства с ножичками. - он ткнул носком рукоять одного из расплавленных клинков. - И через год ты сразишься со мной. Если хотя бы пустишь кровь - отправлю в Воркуту-66, или вовсе из страны вывезу, в какой-нибудь бантустан. Не сможешь - увы. Придётся... сама знаешь что придётся.
- Не обманешь?
- Так то у тебя выбора нет, кроме как поверить моему честному слову. - Паша для устрашения захрустел своими пальцами. - Даже если совру, разве не лучше прожить лишний годик на ватрушках с пирожками от Лидии Петровны?
Урия опустила глаза на грязный бетонный пол, и сквозь зубы согласилась:
- Ладно...
- Чего? Не расслышал. - Паша изобразил притворное непонимание.
Девушка злобно повторила:
- Я согласна.
- Вот и хорошо. - охотник расплылся в довольной улыбке. - Сколько хороших дел за день... - увидев выражение лица ангела он осёкся. - Звиняй, я не со зла. Просто сегодня...
- Ну ты и сволочь.
Внезапно охотник отпустил крыло Урии, и просто уселся рядом на холодный пол.
- Я и правда не со зла. - он оглядел руки в остатках ихора и всё понял. - Я не ищу оправдания, просто хочу чтоб ты знала..
- Охотник, мы же не договаривались, что я должна быть милой с тобой. Всего-то... - Паша было хотел снова припугнуть ангела видом хрустящих пальцев, но та осталась на своём. - Можешь убить сейчас, пидор помойный, но я даже не подумаю хоть как-то понимать или поддерживать тебя. Я теперь куропатка, которую ты растишь на наваристый борщ. Питомец.. Я..
Паша прервал эту подростковую тираду:
- Да я же не всерьёз, курочка ты моя.
Он достал из большого кармана сложенный дождевик и набросил на девушку. Благодаря крыльям, тот повис словно синяя палатка на рынке. Теперь глаза закатывала Урия.
- Звать то тебя как?
- Павел Босый. Босяк. Баба Паша...
- Урия.
Паша почесал подбородок:
- У ангелов же трисложные имена.
- Другие имена только для собратьев и союзников. - она снова изобразила презрение. - Не для мясников.