Юрий Дмитриевич опаздывал, торопливо перебирал ногами и глухо покашливал. Сырой осенний воздух, казалось, сгущался перед ним, заставляя силой проталкивать своё тело, кислорода не хватало, но человек упорно, с сиплой одышкой, двигался на любимую работу. Наконец, уютный силуэт клиники показался из—за угла, ещё пара рывков, подъём по лестнице и вот привычный коридор.
У кабинета он натолкнулся на грузного мужчину в деловом костюме с любопытством рассматривающего табличку на двери. "Чёрт, всё-таки уже ждут!"
—Здравствуйте, проходите, пожалуйста! Эти пробки, знаете ли, любого с ума сведут! Ах ещё эта предпраздничная суматоха! Словно решили октябрьские празднества провести, как в старые добрые! Помните, как мы на линейках стояли? Располагайтесь, пожалуйста! Сейчас мы с вами побеседуем. — Юрий Дмитриевич непрерывно сыпал словами, как просыпанным горохом, ещё в возбуждении от бега и смущаясь своей задержки, как бы заглаживая трещинки на эмали.
— Да я, собственно, не совсем хотел на приём...
— Понимаю, понимаю! Никому не нравится иметь дело с врачами, профессия благородная, но лучше их любить на расстоянии. Хе-хе, издержки деятельности! Иногда у меня самого возникает аллергия на белый халат. Особенно в клинике, всё общество из людей в белом и состоит, вечно какие-нибудь симптомы находят да вылечить пытаются. Каждый день от них отбиваюсь. Знаете, этот родительский суперконтроль так напрягает, ха-ха. Подскажите Ваше полное имя.
— Титов Владимир Анатольевич.
Доктор сердечных дел оценивающе поглядел на паутинки купероза на щеках, слегка одутловатое и влажное лицо, дорогой костюм и часы, внушительные размеры пациента: —Давно беспокоят подъёмы давления?
— Лет пять.
— Владимир Анатольевич, сколько вы весите?
— Сто двадцать восемь килограмм. — немного помявшись, ответил пациент.
— Несколько многовато, не находите? Пытались с этим справиться?
— Я немного не за этим к вам пришёл...
— Ах, дорогой мой! — воскликнул Юрий Дмитриевич — За этим! Именно за этим! Все приходят ко мне за целебной таблеткой, за некой чудодейственной пилюлей, которая избавит их от всех невзгод и проблем! Но разве сами вы не помните, что послужило причиной вашей гипертонии? Стресс и еда, еда и стресс! Каждый уважающий себя врач знает, что надо лечить не болезнь, а пациента! Нет смысла обрывать листки сорняка, если корень остаётся нетронут. — Он с тщательно скрываемым удовольствием остановился, чтобы пациент мог оценить сотворённое бон мо.
Владимир Анатольевич с видом арестанта, слушающего приговор, открыл рот, чтобы что—то вставить, но осёкся, кивнул и удручённо поджал губы.
Врач не в силах сдержать порыв чувств ходил по комнате, воодушевлённо декларируя сентенции: — Голубчик, поймите, что ваша судьба только в Ваших руках! При всем моём желании, на всех современных препаратах я не смогу Вам помочь без активного содействия! Без вашего прямого участия в своей судьбе! Любая диета без изменения образа жизни приведёт только к возврату веса и даже большему набору, и равным образом можно сказать про стресс! Нельзя вылечить человека, который не хочет быть излечен! Это абсолютно исключено! Со-вер-шен-ней-ше! Исцели себя сам или cure te ipsum, как говорили древние...
Внезапно он зашёлся в резком, надсадном кашле, поднимающимся из самой утробы зубьями пилы и сжимающим бронхи колючими спазмами. Подёргавшись в пронизывающих конвульсиях какое-то время, организм выполнил задачу и прочистил дыхательные пути. Доктор неловко протёр платком губы и извинился.
Его пациент тем временем подался вперёд, от былой неловкости не осталось и следа, в глазах загорелся ироничный и внимательный огонёк естествоиспытателя.
Тем временем кардиолог продолжал: — Настоятельно прошу обдумать мои слова со всей тщательностью. Странно, вас нет в базе данных, ну чтож, заполню в обычном документе... Так, медикаментозную терапию я вам расписал, при необходимости добавляйте и диуретик. Рекомендации прописаны ниже. Прошу, вот листок осмотра, я внесу его в базу данных позже. Всего хорошего!
Дверь за клиентом закрылась и наконец можно было сделать перерыв. Юрий Дмитриевич, не снимая халат спустился по запасной лестнице на задний двор, зашёл в закуток и, воровато оглядываясь, достал из внутреннего кармана помятую пачку, быстро, с судорожным наслаждением втянул дым. Пара глубоких затяжек и нервозность отступила, приятное онемение обволакивало шею, растекалось по черепу нежными волнами, пускало тёплые реки в мозг, как будто мягкая рука гладила его и убаюкивала.
"Кто придумал эти противные законы о запрете курения? Как малолеткам приходится бегать и курить за школой, надеясь, что завуч не придёт! Я взрослый, самостоятельный человек и имею полное право распоряжаться своими лёгкими!" — он сделал медленную, сладкую затяжку, с наслаждением выпустил длинной струёй дым и поперхнулся. Из-за угла деловитой походкой вышла начмед в компании его недавнего пациента. "Пожаловаться пошёл, что ли? Пересолил я с нотациями..." Отступать было некуда, встреча была неизбежна.
Врач щелчком откинул сигарету, нацепил скучающее лицо и двинулся навстречу. Юлия Александровна подозрительно сощурила глаза, когда увидела доктора в подозрительном месте, став при этом очень похожей на кобру, но оставила тему незатронутой:
— Юрий Дмитриевич, доброе утро, приятно видеть вас за прогулкой. Познакомьтесь, Владимир Анатольевич назначен нашим новым директором, 12 лет отработал заведующим пульмонологией, так что мы в надёжных руках. А это наш кардиолог, любимый пациентами и коллегами.
Застуканный без сапог сапожник со конфузным недоумением, перерастающим в тревогу, уставился на бывшего пациента. Тот улыбнулся и протянул пухлую руку.
— Рад познакомиться. Кардиология — это ответственный фронт работ, мы планируем наращивать активность в этом направлении.
Красноречие Юрия Дмитриевича облетело, как берёза под осенним ветром, а сам он приобрёл такой же белый цвет с чёрными трещинами глаз и только смог выдавить: — З-з-дравствуйте.
Управляющий немного наклонился вбок, заглянул за спину врача и с ехидной усмешкой окинул взглядом закоулок, не упустив следы правонарушения на асфальте, представленные несколькими окурками.
— Юлия Александровна, спасибо за экскурсию, давайте встретимся позже, а я провожу коллегу. Хочу обсудить с ним пару моментов.
Начмед отправилась по своим делам, а пара пациентов двинулась вдоль здания, наэлектризованный воздух почти искрился между ними. Владимир Анатольевич взял коллегу за локоть и ласково начал: — Юрий Дмитриевич, один умный человек мне сказал — нельзя вылечить человека, который не хочет быть излечен...