Химицу: но было это всего раз. Не знаю, что на меня нашло в тот момент.
С такими словами, Химицу грустно приулыбнулась. Семья Ито раскрыла секрет, вернее сказать – секундную слабость Химицу. Язык не поворачивается назвать это по-другому. В те дни я ещё скрывал всё от неё, хотел защитить... Вот же дурак! Но, несмотря на этот чувствительный для Химицу момент, который любой бы предпочёл никому не разглашать, он никак не отвечает на вопрос с переездом и каким-то её «изменением».
Ито: теперь, зная предысторию, перейду сразу к сути. После этого инцидента, мы посчитал этот приступ единичным, так оно и было до недавних пор. Обрадовался, что всё обошлось, но это был лишь катализатор...
Николай: значит, были ещё приступы?
Понуро поторопился услышать ответ и перебил господина Ито. На что Химицу покачала головой.
Химицу: такого больше не было.
Тогда мне ещё более не понятно о чём сейчас говорит Рюноскэ-сан.
Ито: как зовут твою новую подружку? Кобаяши...
От слов про «новую подружку» внутри что-то щёлкнуло и стул стал теснить.
Николай: ...Эли, Элизабет.
Ито: ваши столь быстро развивающиеся отношения с ней, породили определённые симптомы.
Николай: симптомы? Какие симптомы?
Не подразумевает ли Рюнюскэ-сан под этим то, чего так я боялся?
Ито: а симптомы такие: увлечённость, зависимость...
Зависимость? К чему? Или к кому? Химицу дёрнулась и стиснула зубы, будто сдерживала себя. Будто слова её отца причиняют ей настоящую физическую боль.
Николай: почему вы это рассказываете мне?
Снова нетерпение пересилило, нужно держать себя в руках. Но уже сказанное не вернуть обратно. Слово не воробей.
Ито: прости меня, Химицу. Я надеялся, что вы закончите школу, разъедитесь кто куда, и больше не будет причины проявления этих симптомов. Лекарства, из-за привыкания, всё меньше помогают.
Химицу: лекарства?
Химицу встрепенулась, несколько раз хлопнув ресницами от удивления.
Ито: я работаю не на обычной государственной службе. По служебному долгу, при появлении чрезмерных эмоций, тревоги, любой другой вещи, мешающих ясно мыслить и выполнять работу, у меня есть возможность получить лекарство.
Химицу: но я ничего никогда не принимала!
Ито: я подмешивал его в еду и в воду малыми дозами...
Химицу резко встала из-за стола от услышанного.
Ито: я надеялся, что не прибегну к этому, что ты выдержишь, а ежели нет, что хватит времени и мы уедем...
На глазах девочки стали наворачиваться слёзы. Значит, всё это время, от начала возвращения Кати, после того инцидента с приступом ярости, для подавления эмоций, её отец подмешивал какое-то «лекарство»? В голове не укладывается.
Николай: каким образом ухудшались симптомы?
Со слов Рюноскэ-сана и самой Химицу, приступа ярости от эмоционально пережитого события больше не было. Тогда что?
Ито: появилось помешательство.
Помешательство. Горло сводит судорогой. Не уверен, что до конца понимаю что именно подразумевает Рюноскэ-сан под этим...
Ито: прости меня, Химицу. Я правда...
Химицу: заткнись!
Голос девочки дрожал, а тело тряслось в лихорадочном припадке. Я резко вскакиваю со стула и прижимаю Химицу к себе.
Николай: пожалуйста присядь.
Химицу зарыдала, вцепившись в меня руками.
Николай: да ты вся горишь.
Она одновременно горячая и ледяная.
Ито: я вызову скорую.
Уже собираясь вставать, сказал Рюноскэ-сан.
Химицу: не нужно. Не сейчас... не сегодня.
Хмыкнув носиком, выдавила из себя Химицу.
Ито: тогда уложим её в кровать.
Химицу не запротивилась, дала возможность её сопроводить и уложить в кровать. Рюноскэ-сан остался на кухне, чтобы лишний раз не провоцировать свою дочь: она сейчас и так на нервах. Да и я, будем честны, тоже. Укрывая одеялом, дрожащую от озноба Химицу, я не знал, как реагировать, как ещё ей помочь, как поддержать добрым словом. На все вопросы может ответить только Рюноскэ-сан, поэтому, как только держащий крепкий хват руки Химицу ослаб – девочка уснула, я вернулся на кухню к её отцу.
Николай: почему вы так поступили? Почему сразу не обратились к врачу?
Ито: я понимаю твоё беспокойство, но...
Николай: какие тут могут быть «но»?
Изо рта вырвалось несколько русских матов, практически автоматом.
Ито: надеялся, что до этого не дойдет. Надеялся, что это единичный случай, взрыв эмоций...
Николай: Рюноскэ-сан, вы говорили про помешательство. После этого приступа.
На мой вопрос он закрыл рот ладонью с задумчивым выражением.
Ито: я надеюсь, что это расскажет мне и тебе сама Химицу.
Наконец, с ноткой надежды в словах, произнёс он.
Николай: то есть, вы не уверены?
Ито: уверен.
Твердо ответил Рюноскэ-сан.
Ито: она должна сказать сама. Признаться. Найти в себе силы. Иначе, ей придётся жить под постоянным наблюдением врачей.
Рюноскэ-сан опустил голову. Про лекарство я не решился дальше спрашивать, упрусь в государственную тайну или что-то около того. Но, раз он давал какие-то таблетки со своей работы, значит он был уверен в их безопасности? В конце концов это его дочь, самый близкий для неё человек. От услышанного за день голова идет кругом, я присел обратно на своё место.
Николай: а если она не признается?
Рюноскэ-сан на секунду помрачнел от моего вопроса, но тем не менее ответил:
Ито: мы уедем. Как можно дальше. С моей работой, меня могут бессрочно командировать в любой город Японии.
Он готов действовать радикально.
Николай: а вы не думали, что Химицу будет против? Что, даже, если вы уедите как можно дальше, она найдет способ вернуться сюда?
Проговаривал я эти слова и не верил сказанному.
Ито: конечно думал. Но, это необходимая мера. На Окинаве существует женские академии. Частные и государственные. Они закрыты на время всего обучения. Студенты там живут и учатся, не покидая кампусы. Я хочу, чтобы моя дочь была нормальной, постаралась забыть это место. А если сбежит, тут вариант только один – больница.
На Окинаве... Так далеко.
Николай: но, Рюноскэ-сан, я не понимаю.
Ито: это крайняя мера. К которой, конечно, я не хочу прибегать. Тут у неё друзья, связи, планы... Раз ты сейчас сидишь тут, раз теперь ты всё знаешь, я прошу у тебя помощи. Поговори с Химицу. Со мной она уже не поделится своими переживаниями, только с тобой. Попробуем ещё раз своими силами, иначе...
Рюноскэ-сан помрачнел, только подумав об этом.
Николай: я понял вас, Рюноскэ-сан.
Господин Ито убрал под стол бутылку со стопкой, хлопнув столовым ящиком.
Ито: она должна помочь себе сама, признавшись в наличии проблемы, но без нашей помощи, она этого не сделает. Такой ответ дал мне врач.
Значит он все-таки говорил с врачом. Не хотел, чтобы Химицу знала. Сказав это, тот звонко хлопнул ладонями, закрыв на сегодня этот неприятный разговор.
Ито: ты не голоден? У нас тут кое-что осталось, не Химицу готовила конечно, но у меня иногда что-то съедобное выходит.
Посмеялся со своей же шутки Рюноскэ-сан.
Николай: нет, спасибо. Я вернусь к Химицу, если вы не против?
Ито: конечно.
Тот махнул рукой, и добавил: чувствуй себя как дома.
...
Просидел я у кровати Химицу весь день. Редкая возможность побывать гостем в её комнате, если так подумать. За время нашей дружбы, я по пальцам одной руки могу посчитать те дни, когда мы поднимались вместе на второй этаж её дома. Рюноскэ-сан не разрешал этого делать. Вроде, потому что там находился его рабочий кабинет? Точно уже и не вспомню по какой причине не разрешал, настолько это давно было. И вот, сейчас, я в комнате его дочери... Не будь у меня Эли, точно чувствовал бы себя тут неуютно. Хотя не уверен, где я бы чувствовал себя более не в своей тарелке. В комнате Эли или, быть может, в комнате Химицу? Зная, в каких огромных хоромах проживает семья Кобаяши, находясь там, чувствуешь себя как угодно, но не «как дома». Эли сама не до конца понимает куда, а самое главное - зачем такие размеры. С другой стороны, мне так же не очень уютно было находиться в гостях и у Кагомэ. Из-за малого знакомства, да ещё и в таком тесном пространстве, или, быть может, потому что она... девочка? В таком контексте я никогда не задумывался о нашей старосте, но это единственный общий элемент между хозяйками тремя комнат. Первый раз побывав в гостях у того же Кёске или Майкла, такого ощущения дискомфорта точно не испытывал...
Глядя на спящее личико Химицу, слова Рюноскэ-сана о «чувствовании себя как дома» начинают всё больше обретать силу. Конечно, как дома здесь я себя никогда не почувствую, но вот нахождение рядом с его дочерью, определённо заставляет мой мозг расслабиться. Только в любой другой раз. Сейчас же, я раз в несколько десятков минут спускаюсь на этаж, чтобы пропитать тряпку холодной водой и приложить её к горячему, как раскалённый камень, лбу Химицу. Даже не думал о предстоящей встречи в ресторане Кавашимы. Девочки должны понять, Эли как минимум. Жар у Химицу спал на удивление быстро, что не могло не радовать. Однако, больше всего меня мучало её эмоциональное состояние. Да и слова её отца висели где-то рядом. Помешательство. Такое странное слово, незнакомое, чужое. Смысл его понятен, но не понятно, как оно может быть связано с Химицу. Сказал это прямо при ней. Её отец думает, нет, он абсолютно уверен, что она что-то скрывает. Не признаётся. Только вот, он и сам не спешит мне об этом рассказывать. «Должна признаться сама». Иначе семья Ито уедет. И это не пустые угрозы...
День лениво сменился вечером, а вечер – ночью. Лишь когда последний лучик солнца ушел за горизонт, напоследок рассеяно осветив небосвод, и начались сумерки – девочка устало открыла глаза и сладко потянулась.
Химицу: Нико-кун?
Практически на грани слышимости, в комнате прозвучало моё имя.
Николай: одну секунду, я сейчас включу свет.
Нажав на переключатель, комната Химицу осветилась ярким светом нескольких ламп.
Николай: как ты себя чувствуешь?
Химицу: неплохо...
Тихо проговорила Химицу. С уверенностью могу сказать, что она заболела.
Николай: тебе нужен покой. Что-нибудь принести?
Химицу: н… нет, наверное, нет.
Девочка призадумалась. В глубине души теплилась надежда, что сегодняшний разговор был лишь её дневным кошмаром, и проснувшись, всё вернётся так как было прежде.
Николай: тогда, может, пошли поедим?
Лицо Химицу заметно проясняется, когда речь пошла про еду. Сейчас не лучшее время для расспросов, но вот подкрепиться – идеальное. Поэтому та резко встаёт с кровати, но быстро останавливает себя, не успев сделать и шага.
Химицу: ох, только ничего нет. Нужно готовить ужин.
Значит батину стряпню она за еду не считает? Уверен, он готовит не хуже моего, а может даже и лучше. Забавно.
Николай: у меня дома есть продукты, можно что-нибудь сообразить. Если ты не против?
Химицу: конечно, пошли!
Не раздумывая, отвечает на моё предложение Химицу. И вот, уже мы в потёмках перебегаем улицу к моему дому, в котором, кстати, уже горел свет. Значит Эли вернулась. Ждём справедливый нагоняй. Так оно и начиналось, Эли только собиралась наброситься с расспросами, но увидев меня рядом с болезненно-вялой Химицу - остановилась. На контрасте с переливающийся от эмоций Эли, Химицу выглядит по-настоящему бледной и забитой. Только сейчас я замечаю, что последние секунд пять она стоит вплотную прижатой к моему плечу, крепко держась за руку, чтобы не свалиться на пол. Эта перебежка к моему дому точно не далась ей легко.
Николай: мы дома.
Эли: что случилось?
Проигнорировав моё виноватое приветствие, сходу спрашивает нас двоих Эли, с выражением полного непонимания и сочувствия на лице.
Химицу: мне утром вдруг стало очень плохо, и я начала неважно себя чувствовать… Нико-кун мне помогал.
Понимая, что нужно что-то ответить, начала говорить Химицу. Я не был до конца уверен, что именно стоит знать Эли на данный момент, поэтому просто молчал, оставив все пояснения на неё.
Эли: Мари сказала, что тебя не было сегодня в школе. Где вы были?
Спросив это, Эли делает несколько шагов к Химицу и аккуратно берёт ту за руки.
Николай: у её отца… То есть, у неё дома.
Тут же исправил формулировку.
Эли: бедняжка, ты выглядишь нездоровой…
Простодушно приобняв и погладив по голове свою подругу, тихо посочувствовала Эли.
Химицу: сейчас мне гораздо лучше, всё хорошо.
Спешно успокаивает Эли Химицу и чуть отстраняется.
Эли: пойдемте на кухню, что ли.
Химицу: верно. Я приготовлю ужин!
Перегородив путь, вдруг резко нависает над больной девочкой Эли и со всей серьёзностью произносит:
Эли: даже и не думай.
От такой неожиданности, Химицу остановилась в ступоре. Словно учуяв опасность, замерла как притаившаяся жертва охотника в дикой природе. Хотя, почему как жертва? Как самая настоящая охотница! Не удивлюсь, что и сердцебиение смогла обуздать, как показывали в одном телешоу про тибетских монахов. Иногда поражаюсь, и даже пугаюсь, насколько скрытной и бездвижной она может быть. Игра в прятки с ней всегда была в одни ворота.
Эли: готовить сегодня не придётся.
Вдруг так же резко вся серьёзность с лица Эли спадает, сменяясь ехидной, ласковой улыбкой. Значит, нас двоих ждёт сюрприз?
Химицу: ты меня напугала, Эли-тян!
Выдыхает Химицу, возвращая на секунду себе прежнюю живость, насколько позволяет её положение.
Эли: ой, извини меня! Я выглядела настолько суровой?
Николай: да, как мама с родительского собрания.
Я коротко смеюсь про себя, хотя особых причин для смеха тут нет. Когда на тебя подобным образом смотрит наследница многомиллиардной корпорации, то ты в последнюю очередь будешь думать, что она шутит. Даже несмотря на то, что она может являться твоей возлюбленной.
Эли: просто, учитывая твоё состояние, и речи не может быть о готовке.
Кажется, девочки друг друга немного не поняли.
Эли: а теперь – к столу!
Скомандовала Эли, взяла нас за плечи и повернула к кухне.
Химицу: мамочки!
Воскликнула Химицу, только посмотрев на стол, вернее, на его содержимое.
Николай: сколько всего…
Протягиваю я, с обвисшей до пола челюстью. Эли одобрительно похлопала нас по плечам и чуть приблизилась к моему уху, чтобы прошептать следующее:
Эли: Ник, видел бы ты сегодня Мари… Она ведь «так» ждала тебя, до последнего. Бедной девочке тяжело было принять, что ты не придёшь.
Протягивает Эли, приближаясь ко мне всё ближе и ближе. «Как» ждала? И что за зловещие нотки в её голосе? Запугивание – одна из форм насилия!
Эли: не хотела бы я оказаться сейчас на твоём месте рядом с ней.
Слова говорят сами за себя. Так точно душа в пятки уйти может!
Химицу: Нико-кун всё наверстает. Правда, Нико-кун?
Химицу радостно поднимает ввысь свой кулачок. Что я наверстаю? - уже было хотел спросить я, но за меня продолжила Эли.
Эли: ха-ха, точно наверстает! Куда денется?
После этого помогай подруге детства. А если серьёзно, небось Кавашима подначила Эли передать таким образом своё колкое послание. Но почему Химицу ей подыгрывает?
Эли: но это завтра.
Девочка отступила и повернула голову к столу. Только сейчас у меня появляется возможность рассмотреть содержимое как следует. Что там Кавашима говорила про королевского краба на прошлом фестивале? Вот он, получите и распишитесь! Помимо него ещё куча различных морских блюд. И это далеко не то, что готовили повара Кагомэ в её рыбном ресторане, когда мне не посчастливилось у неё погостить. Тут еда из другого мира. Химицу ничуть не меньше разделяет со мной восторг и удивление.
Николай: это принесла Кавашима?
Эли: да. Мы практически ничего не ели, ждали вас с Мику, но вы вдвоём не пришли.
Значит и её сегодня не было?
Химицу: надеюсь с ней всё в порядке.
Эли: Мари передала мне, что она звонила ей и всё с ней хорошо.
Значит, произошло что-то неожиданное и не входящее в её планы. Не могу представить, чтобы Мику без причины пропустила приглашение своей лучшей подруги.
Эли: а это всё, считайте за подарок от её ресторана.
Мы расселись за стол и застучали палочками. Утренний наброс на еду ещё крепко держался в голове, поэтому я заставлял себя есть аккуратно, насколько это вообще возможно.
Николай: получилось узнать что-нибудь у горничных официанток?
Поднял голову от еды и поинтересовался у Эли, пока та дожёвывала гребешок.
Химицу: ого, там работают мейдо?
Не смочь сдержаться, мечтательно воскликнула Химицу.
Эли: да, вы бы видели их! Они были в таких длинных, красивых белых платьях, носили подносы на кончиках пальцев и были очень со всеми милы. Атмосфера как в европейских аристократических сказках про принцесс на балу с классической музыкой в средневековом замке.
Химицу: как здорово!
Эли: специально для фестиваля, узнавали у них тонкости обслуживания посетителей, чтобы все оставались довольными.
Химицу: не терпится увидеть ваш класс, Эли-тян!
Надо же, а мой изощренный развратный ум представлял официанток несколько в ином свете. Будь проклята Кёскина манга!
Николай: если убрать платья, то ничем же не отличается от твоих светских вечеров.
Эли подняла бровь от моего вопроса.
Эли: во всех других случаях я внучка семьи Кобаяши, с соответствующем отношением...
Эли чуть вздыхает, опустив глаза на стол.
Эли: на этих вечерах никто никогда не был ко мне по-настоящему искренен. Что для прислуги, что для гостей – все смотрят всегда на меня одинаково.
Статус человека перекрывает его личность. Даже для Эли не чуждо всё человеческое. Нам с Химицу такое отношение на себе представить довольно сложно.
Эли: поэтому, меня уже тошнит от этих приёмов, а ужин с Кавашимой для меня был как глоток свежего воздуха.
Химицу: потому что никто не знает кто ты?
Эли в улыбке кивнула.
Эли: кстати, как вам блюда?
Быстро сменила неудобную тему.
Химицу: потрясающие! Я такого никогда не ела.
С наслаждением съев кусочек краба, радостно ответила Химицу.
Николай: полностью согласен.
Добавить мне нечего. Мои примитивные познания в еде и процента от ощущения от вкуса не передадут. Я даже не уверен, что только что мне попало в рот, настолько некоторые блюда для меня экзотичны.
…
Вкусная еда съедается быстро, а в хорошей компании и того быстрее.
Химицу: ребята, мне уже пора.
Виновато, будто совершив какой-то проступок, произносит Химицу.
Эли: можешь снова остаться на ночь.
Где-то в спине, кажется, что-то щёлкнуло.
Николай: точно, вы ведь спали на одной кровати?
В комнату с тех пор я к себе не заходил, так что определённо не могу сказать как именно девочки спали.
Химицу: и верно… на кровати Нико-куна…
Химицу вдруг сильно покраснела и сжалась так, что по виду уменьшилась вдвое.
Эли: я не против спать втроём. Почему нет?
Николай: размера кровати не хватит.
Обдумываю так, словно такое развитие событий может быть вполне реальным. Ты слишком предсказуем, Анохин Николай!
Эли: это дело пару часов. Закажем новую – побольше прежней.
Так и Эли сама серьёзность! Конечно, я понимаю, что она нас с Химицу дразнит, но и с другой стороны, эта шутка по щелчку её пальцев может перерасти в правду. Потом попробуй объяснить, как такое вообще получилось?
Химицу: Эли-тян…
Химицу тяжело дышала, краснея всё сильнее.
Химицу: мне правда пора домой…
Эли подошла к ней и крепко обняла, что та немного дёрнулась от прикосновения. Видно, чересчур близко приняла её приглашение.
Химицу: но, если такая возможность ещё будет – я не против… И если Нико-кун, тоже, не против…
Эли: Нико-кун, думаю – не против!
Огромная наковальня враз упала на моё чувство собственного достоинства, оставив от той лишь мокрый след. Девочки обнимались и обсуждали при мне по-настоящему страшные вещи. Кажется, голос дрогнет если я издам хотя бы один звук, поэтому ко мне в голову ничего лучше не приходит, как продолжить наблюдать как истукан за этой картинкой.
Химицу: мне приятно было спать… с тобой.
Проговаривая эти слова, Химицу тяжело дышала и слегка водила руками по спине Эли. Но, произнося это, смотрела та… прямо на меня!
Эли: …и мне.
После секундной задержки, отвечает Эли. Девочки ждут, когда я дам слабину и поверю в происходящее? Нет уж, меня подобным трюком два раза не проведёшь!
Химицу: до завтра, Нико-кун. Всем доброй ночи!
Наконец, девочки сделали пол шага друг от друга и закончили сценку, от которой мои щёки по их вине заливались красным.
Эли: и тебе доброй ночи. Скорее поправляйся.
Ещё раз виновато попрощавшись, Химицу быстро обулась и через мгновенье, хлопнув входной дверцей, оставила нас одних с Эли.
Николай: насколько вы серьёзно?
Эли тонко улыбнулась с моих слов.
Эли: а ты как думаешь?
Вопрос риторический, размазанный слоем двусмысленности, надуманности и недоверия. Такого эффекта она и добивалась, отвечая вопросом на вопрос. Что не отвечу - буду не прав.
Эли: мне нравится твоя подруга. И кажется, мы наконец нашли с ней общий язык.
Николай: не то слово!
Эли: ох, неужели ты против этого?
Николай: какого… «этого»?
Голос в который раз меня предаёт, выстрелив еле слышимым, сухим вопросом. Словно вытеренным об твердый лист белой бумаги. Возможно, сейчас Эли удалось проникнуть настолько глубоко в мой разум, насколько это вообще возможно. Играя со мной в дразнилки и сея эту неопределённость. Девочка решительно подошла, взяла меня за шиворот футболки и сомкнулась губами в страстном поцелуе, окончательно развеяв вопросы «зачем» и «почему» она это делает. Совру, если не желал того же. На гране срыва, руки инстинктивно потянулись к завёрнутому в аккуратный бантик поясу белоснежного платья, чтобы бесцеремонно оголить её прекрасное тело. Моя одежда, так же очень быстро оказалась на полу, двумя ловкими движениями её пальцев. Вцепленные телами, мы передавали и обменивались друг другом нашим теплом, эмоциями, чувствами и переживаниями от долгой разлуки. Она ждала меня. Каждое прикосновение, каждый контакт создавал приятную волну, переходящую по коже, давая силы новому импульсу, напрягая и без того возбуждённые тела, и заставляя раскрываться Эли всё сильнее. Примитивные, природные инстинкты окончательно ослепляют разум, полностью передавая контроль над нашим чувствам. Горя от страсти, мы вновь и вновь соприкасаемся, обжигаясь в пожаре любви всё сильнее, желая сгореть в нём одним целым. Синхронно дыша, держа единый ритм, мы отдаём друг другу всех себя… без остатка.
…
Приятное щекочущее ощущение на лице, от еле двигающихся чьих-то светлых волос. Открыв глаза, увидел над собой удовлетворённое и довольное собой лицо любимой девушки, с доброй, ласковой улыбкой. Мы лежим на полу, крепко прижатые телами, рассматривая мельчайшие элементы наших глаз. Кажется, ещё совсем немного и мы растворимся в друг друге. Но этого не происходит. Пламя страсти постепенно гаснет, возвращая нас с небес на землю друг к другу.
…
[Конец 10 дня]