Фестиваль (рут Эли). День 6 (часть 1)


Мелодичная спокойная музыка играет где-то в глубине моего сознания.

Такая мелодия, которую ты мог где-то слышать, но не можешь вспомнить где именно.

Она специально обезличена и максимально упрощена для восприятия, отчего создается ощущение, что это результат какого-то психологического опроса, где ученые подбирают фоновый шум приятный всеми людьми на земле.

Я замечаю давление в области ступней, словно моё тело испытывает некоторую перегрузку. Хочется инстинктивно ухватиться за что-нибудь, чтобы удержать равновесие.

Моя рука тянется в черную пустоту, в надежде найти любой статичный предмет, но быстро упирается в металлическую стенку. Помещение, в котором находится моё тело, видимо, не очень большое по размеру.

Я пошатываюсь, и тут же ощущаю тяжелое дыхание около затылка. Чувство тревоги накатывает от осознания того, что в небольшом пространстве есть кто-то помимо меня, и этот кто-то явно не желает мне чего-то доброго. В купе со спокойной медленной мелодией, контрастом с неизвестностью за спиной, и отсутствием зрения - эта ситуация вызывает у меня приступ истерического невроза.

Но вместо ожидаемого нервного смешка или судорог конечностей, ко мне постепенно возвращается зрение.

Трясущаяся кабина лифта с огромным количеством кнопок, которых хватит на добрую пару десятков этажей – это первое, что я вижу. Самая верхняя из кнопок горит красным. На ней же и было самое большое число. Мы точно поднимаемся туда.

«Мы»?

Я уже было хотел обернуться, как вдруг лифт остановился и дверь открылась.

Голос: пошел!

Грубый мужской голос слышится в сантиметре от моего уха. Толчок в спину – и я оказываюсь в коридоре какого-то офисного здания, едва не упав на пол.

Николай: твою ж...

Я из последних сил сдерживаю себя, чтобы не ругнуться вслух.

Голос: вперед!

Меня хватают за шкирку и тащат к большой стеклянной двери. И не успел я запротестовать, как оказался в просторном кабинете с панорамными стёклами.

Невысокий, относительно моего роста мужчина, низко кланяется и закрывает дверь за собой.

Я не сразу замечаю смотрящего куда-то вдаль человека в халате. Его хмурое морщинистое лицо олицетворяло большой жизненный опыт, а многозначительный взгляд и вовсе заставлял подступить комку в горле.

Пытаясь не встретиться глазами, я смотрю на рабочий стол Кобаяши Джуна, который заставлен дорогой техникой: несколькими телефонами и ноутбуками.

Кобаяши Джун: так и будешь стоять посреди дверей?

Не поворачиваясь ко мне лицом, произносит он. Его социальный статус и влияние не позволяет мне сделать и лишнего вдоха без его разрешения.

Кобаяши Джун: присаживайся.

Он прищуривается, словно находит нужный, из сотни одинаковых небоскребов, и поворачивается ко мне. Мы садимся напротив друг друга.

Не имею и малейшего представления почему я сейчас нахожусь тут. Однако, судя по грубому отношению одного из его головорезов – меня принудительно притащили сюда за что-то.

Кобаяши Джун: Николай.

Старик почесал бороду и призадумался, подбирая в голове более корректные слова.

Кобаяши Джун: прежде мы начнем наш серьёзный разговор, прими извинения за мою бестактность. Вытаскивать тебя таким образом из родительского дома, пожалуй, было чересчур.

Он обдумал сказанное и нахмурился.

Кобаяши Джун: если Элизабет отдавала предпочтение времяпровождению там всю последнюю неделю, утверждая, что вы вдвоём репетируете и готовитесь к концерту...

Он по-старчески закашлял и прикрыл рот платком.

Сколько не пытался прокрутить в голове прошедшую неделю, вспомнить ничего не удавалось – воспоминания покрылись туманом.

Кобаяши Джун: хотя, чего мы о Элизабет? Осталось только решить вопрос с тобой, Николай.

Нужно что-то сказать, вот только слов в свою защиту у меня нет. Кровь ударяет в голову, и я в спешке начинаю перебирать недавно прожитые события.

Николай: что значит осталось решить со мной? Где Эли? Что с ней?

Мой протест остается проигнорированным.

Кобаяши Джун: на твоем месте мог быть кто угодно. Ты должен быть благодарен судьбе за эту яркую, пусть и непродолжительную возможность...

Без каких-либо эмоций изрекает он свои мысли на меня.

Николай: возможность чего?

Я перебиваю старика и повышаю голос.

Мои слова отражается где-то внутри меня в бесконечном эхе.

Даже моё перекошенное из-за игнорирования лицо и выпученные глаза нисколько не смущают Кобаяши Джуна. Он как ни в чем не бывало продолжает:

Кобаяши Джун: пока ты молод, радуйся таким мелочам. Не каждому дано даже их получить.

Николай: и я очень благодарен вам за них.

Секундная пауза.

Мне она нужна была чтобы осознать только что сказанное.

Это точно был мой голос. Более того, он исходил прямиком из меня. Самый что ни на есть голос, который с момента рождения всегда со мной. Его ни с чем не перепутаешь. Но эти слова произносит кто-то другой.

Кобаяши Джун: рад, что мы нашли взаимопонимание.

Я встаю с кресла и застываю в немом ужасе. Моё тело продолжает сидеть в кресле и утвердительно кивать словам Кобаяши Джуна.

Николай: мы хорошо провели время вместе.

Кобаяши Джун: и вы оба получили ценный опыт.

«Хорошо провели время»? «Получили ценный опыт»?

Будто непринужденная беседа деловых партнеров после завершения контракта. Вот только это отношения двух людей. Живых людей. И я один из её частей!

Голос, который принадлежит мне постепенно превращается в бессвязный бред.

Я изо всех сил пытаюсь привлечь к себе внимание. Кобаяши Джун пожимает на прощание руку своему собеседнику и провожает до кабины лифта.

Они радостно обсуждают какой я везунчик и меня окончательно передергивает.

На мгновение старик останавливается и поворачивает голову прямо на меня.

Это дает мне последнюю надежду, и я из последних сил кричу что есть мочи.

Безрезультатно.

Моё тело с довольной ухмылкой спускается вниз на лифте, и я остаюсь в комнате вместе с Кобаяши Джуном.

Николай: это конец?

Спрашиваю я себя полушепотом, без надежды быть услышанным.

Кобаяши Джун садится на своё место и устало вздыхает.

Николай: все закончится таким образом?

Кобаяши Джун: в конечном счёте, это для её же блага.

Он переводит свой взгляд в мою сторону. Старческий взгляд. При других обстоятельствах его можно назвать полным горечи и сочувствия, но пелена злости, смешанная с отчаянием, не позволяет мне разделить его переживаний.

Николай: ты все-таки видишь меня?

Я окончательно теряю контроль над собой.

Кобаяши Джун: будь благодарен за то, что на твою долю выпала возможность разбить её молодое бунтарское сердце. Возможно, только таким образом я смогу уберечь её...

Я сжимаю кулак и собираюсь сделать шаг в его сторону, но сзади чья-то рука останавливает меня крепким хватом.

Николай: кого черт побери вы проводили до лифта? Кто это был такой?

Я со всей злости кричу и пытаюсь выбраться от оков, но из-за моих дерганий – неприятель сжимает мою руку ещё сильнее. Свой невысокий рост он с лихвой компенсирует нечеловеческой силой.

Кобаяши Джун: так будет лучше для всех.

Он жестом взмахнул пальцами, и на мою голову накидывают черный мешок.

Николай: чтоб тебя!

На мои порывы выбраться приходит крепкий удар в живот. Такой, который на миг возвращает меня в чувства. Но резкая боль и судорога не позволяет выдавить ничего кроме стонущего оха.

Я падаю на колени и хватаюсь второй рукой за грудь. Головорез вмиг ставит меня обратно на ноги как тряпичную куклу.

Кобаяши Джун: Элизабет услышит то, что должна услышать, после чего твоё тело исчезнет вместе с твоей душой, Николай.

Взмах рукой и резкий удар каким-то тупым металлическим предметом по затылку. Они знают куда нужно бить.

Кобаяши Джун: это будет наш маленький подарок.

Последнее, что удалось услышать прежде чем я потерял сознание – это отголоски слов Кобаяши Джуна.

Кобаяши Джун: для неё...

...

Затылок продолжает болеть, когда я открываю глаза. Похоже, это плата за сон в обнимку с Эли. Она всю ночь пролежала на моей груди, пока мне приходилось держать запрокинутую на подушке голову, чтобы оказаться выше неё.

Я поворачиваю голову в полной уверенности увидеть спящую девочку, но на кровати никого кроме меня не оказывается. Сколько сейчас времени?

Шея продолжала затекать, когда ноги подняли меня с кровати. На часах добрые десять часов. Хорошо, что сегодня суббота.

Краем глаза я замечаю аккуратно сложенный пополам тетрадный лист, лежащий на краю тумбочки.

«Не хотела тебя будить в выходной, но как проснешься – приходи в школу!»

Сомнений нет, это почерк Эли. Приятный, еле ощутимый прозрачный аромат духов окружал меня, пока я держал этот листок в руках.

Николай: и что за срочность?

Сразу вспомнился наш вчерашний разговор за ужином. У Эли должен быть какой-то план, раз она пошла на обман с концертом.

Концерт. Благотворительное выступление перед окончанием фестиваля, от участия в котором мне теперь не отвертеться. Конечно, Кобаяши Джун не пойдет на крайние меры, как только что произошло во сне, но тем не менее, тело инстинктивно поёжилось от одной только этой мысли, когда я вошел на кухню и поставил чайник на плиту.

В конце-то концов я делаю это не ради его одобрительной реакции или положительного мнения обо мне, хотя и оно по-своему важно, этот человек ни перед чем не остановится ради своей внучки. И как бы мы не пытались игнорировать существование друг друга – рано или поздно нам придётся снова вернуться к непростому разговору о моей роли в будущем Эли. Если таковая роль конечно будет.

Мои чувства к ней, вот что действительно важно! И вчера она попросила моей помощи в её авантюре с концертом. А ведь пошла она на этот шаг чтобы быть рядом со мной. Выступить на концерте только пол беды, нужно ещё и собрать группу...

Чайник звонко начал свистеть, вернув меня в реальность.

Завтрак в одиночестве – одна из редкостей в моей жизни. Либо мы проводили его вместе с Химицу или Эли, либо же я отказывался от завтрака вовсе и встречал утро в полном одиночестве, так как сил и желания делать утром лишние телодвижения в готовке у меня не было.

Почему-то вспомнились наши походы в гости с родителями к их друзьям и коллегам по работе. У японцев настоящий культ еды, это особенно заметно на контрасте с нашей семьей. Если конечно не брать особенные праздники, такие как Новый год или чьё-то День рождение, то наши приемы пищи я бы назвал довольно скромными – накладывается на стол ровно столько сколько необходимо для утоления голода. То вот обычный обед, к примеру, господина Ичиносэ, переплюнул по размаху любое наше семейное празднование по количеству тарелок с блюдами. А ведь они с женой живут вдвоём.

Но в этот раз меня встречала пара венских вафлей из круглосуточного минимаркета.

Николай: мне кажется, я покупал четыре пачки...

И действительно, главная подозреваемая оставила немного вафельных крошек на столе.

Николай: в следующий раз нужно закупить побольше.

Эта ситуация почему-то подняла мне настроение. У нас с Эли начинают рождаться зачатки семейной жизни, поэтому при принятии решений, нужно учитывать фактор двойственности.


Created: 02/10/2022 15:50:11
Page views: 119
CREATE NEW PAGE