Так уж сложилось, что Япония – страна низкорослых людей. В детстве было забавно наблюдать, как отец постоянно бился обо всё головой, пока ударяться не начал уже я. В первые такие моменты приходилось быть на чеку, особенно в деревне у бабушки Химицу. Конечно, когда её дед проектировал дом, не брался в учёт потенциальный визит гостя, с ростом чуть выше среднего японца. Поэтому шишки на лбу ловились только так. Даже баночка с деревенской мазью от ушибов, любезно предоставленная её бабушкой, лежит где-то дома в аптечке. Однако сейчас, к таким редким, но всё же неожиданным сюрпризам из-за своего роста я уже привык.
Мои ноги висели за краем футона, и я пятками доставал до успевшего промерзнуть за эту ночь пола.
Неприятно.
Я осторожно пошевелил пальцами ног, и ожидаемо их почти не почувствовал. Одеяло едва ли доставало до моих щиколоток, и открыв глаза, я увидел на другом конце футона свои онемевшие ноги.
Незнакомый потолок. Запах подушки с футоном резко ударил в нос, и я несколько раз принюхался. Спать в школе мне прежде не доводилось.
Однако не этот неприятный случай заставил моё тело проснуться, пускай ноги успели несколько промёрзнуть, мне было совершенно не холодно. Сознание почти прояснилось, но тело двигаться все так же отказывалось. В таком пограничном состоянии я просидел некоторое время, пока о себе не заявил природный инстинкт, из-за которого скорее всего я и проснулся.
Аккуратно встав на ноги, я на цыпочках вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Пробираясь сквозь кромешную темноту, мне удаётся никого не разбудить и взять фонарик со стола. Судя по тому, что меня ещё и слегка лихорадит, и мои движения нельзя назвать плавными, это своеобразная маленькая победа за сохранность сна моих друзей.
Звук щелчка по кнопке и маленькая лампочка фонарика загорается, открывая возможность видеть дальше своего носа. Глаза за всё это время пока я сидел в футоне и приходил в себя, конечно привыкли к темноте, но подсознание продолжало играть со мной злую шутку. В дальнем конце коридора мне померещилась чья-то тень.
Николай: кто там?
Ожидаемая тишина. Даже, если бы кто-то там и был, на вряд ли он бы мне ответил.
Первобытное, природное чутьё предупреждает о чём-то, таящемся в коридоре, но здравый смысл перечит ему.
Ну да, это всё из-за Кёскиных детских историй про приведения. Тем не менее, уши инстинктивно навострились, и я прислушался к звукам на том конце. Но ничего, кроме собственного дыхания уловить не удалось.
Это с непривычки нахождения в больших, пустых, тёмных...
Я резко хлестнул ладонью по щеке и остановился посреди коридора.
Пришлось отставить мысленное самоуспокоение, иначе только больше раскормлю своё больное воображение, и причудливые образы, которые оно рисует точно меня не оставят.
Прикинув в голове где находится ближайшая уборная, я уверенным шагом отдалялся от старого крыла школы.
Моя рука потянулась к краюшке стены рядом с безымянной дверью, где предположительно находился переключатель.
Щёлк-щёлк. Света нет и тут. Возможно, его отключают на ночь, либо оставляют только на входе.
Пожав плечами, я осторожно открыл дверь и зашёл в кабинку.
...
С мыслью о том, как бы скорее вернуться в класс к остальным, я тщательно умывал в раковине руки и поглядывал на входную дверь, аккуратно освещённую уголком фонарного света. Благо воду тут не отключают, пусть она и мертвецки ледяная. Промедлишь несколько секунд под таким напором, и пальцы рук онемеют точно так же, как и на ногах пару минут ранее.
Это заставляет меня отвлечься и сконцентрировать свой взгляд на раковине.
Пока до моих ушей не донёсся еле слышимый скрип двери.
Я в ужасе замираю, и где-то в глубине своего сознания вспоминаю, что этот скрип я слышал этой ночью раньше. Возможно именно из-за него я и проснулся. Пускай дома меня не разбудит даже выстрел царь-пушки, в незнакомой, а тем более стрессовой ситуации, человеческие чувства работают на максимуме своих возможностей. Поэтому, кто бы там не находился по ту сторону дверей, его план остаться незамеченным провалился.
Я одёргиваю себя, когда понимаю, что всё это время на мои руки лилась холодная вода под большим напором. Однако, это не мешает мне быстрым движением схватить фонарик и направить его в сторону выхода из туалета.
Челюсть сдерживала зубы от стука, наверное, больше от холода, нежели от страха. Успокаивал я себя, пока руки не начали предательски трястись.
Чёрт!
Вторая рука подсобила ведущей, которая держала фонарик, и большой световой круг от лампы наконец застыл на месте.
Если меня по ту сторону ждёт неприятель, единственный козырь в подобной ситуации – действовать неожиданно и непредсказуемо. Медленным шагом я приблизился к выходу и взялся за дверную ручку. Секундная собранность, и дверь резко распахнулась от моих движений. Если бы это происходило в дневное время в заполненной учениками школе, любой бы посчитал мои действия ненормальными, или как минимум странными, но сейчас, каждая клеточка моего тела подсказывала поступать именно так.
Тело задвигалось быстрее мыслей.
Я выскочил в коридор и уже было хотел посветить в разные стороны фонариком, как чуть не врезался лицом к лицу с какой-то живой преградой. Будь этот кто-то на пол шага ближе, удар двери точно бы его настиг!
Голос: ай!
Фонарик выскочил из моих рук от неожиданного звука, едва не упав на пол. В последний момент мне удаётся его словить и направить прямо перед собой.
Голос: прекрати, что ты делаешь?
Недовольное ворчание, и чья-то рука резко закрывает свет от фонарика. Мне хватает мгновенья увидеть зажмурившиеся от резкого света глаза и тёмные волосы, а женский голос и вовсе не оставляет сомнений – это была Кагомэ.
Николай: ты всех караулишь у туалета?
С раздражением произношу я и всплескиваю руками. Да, неизвестным оказалась наша староста, а не посторонний человек, значит опасность миновала. Но моё недовольство ситуацией я считаю справедливым.
Кагомэ: никого я не караулила!
Ничуть не с меньшим недовольством и перепугом защищается Кагомэ.
Николай: хочешь сказать, что случайно проходила мимо?
Она лишь недовольно фыркает и отворачивается. По её мнению снова виноватым оказываюсь я?
Николай: и вообще, что ты здесь делаешь? Успела передумать о своём утреннем решении?
Мой вопрос заставляет её повернуться в пол оборота. Она в нерешительности теребит руками свою безымянную кофту и собирается с мыслями.
Кагомэ: я проверяла класс, и похоже он был полностью готов когда вы оказались в школе.
Наконец, её взгляд поднимается на меня, а лицо становится обыденно отречённым, какое оно обычно у неё на уроках.
Кагомэ: так чем вы тогда занимались, Нико-сан?
Вопрос Кагомэ звучит до жуткого безучастно. По её интонации я понимаю, что её вовсе не волнует текущее состояние класса.
Чем мы занимались? На такой случай у меня нет подготовленного ответа. Это прочитывает Кагомэ и словно удовлетворяется моей задержке, кончики её губ еле заметно поднялись. Если я продолжу закидывать её вопросами, ей ничего не останется, как сделать тоже самое, но уже в мою сторону.
Излишне интересуясь что она тут делает, я в тоже самое время винился, что сам всё от неё скрываю.
Николай: как уже говорил, я составил компанию Кёске.
Это недалеко от истины.
Кагомэ: правда?
Она наигранно поднимает бровь и мне становится не по себе. Вот так меня обратно поставили на роль жертвы, хотя мгновенье назад я был полностью уверен в своей абсолютной победе.
Кагомэ: ...компанию Кёске.
Переводит она свои размышления в речь, и чем-то удовлетворившись, начинает устало потягиваться.
Кагомэ: вы ведь где-то спите? Все кабинеты закрыты, да и туалет ты выбрал не самый близкий к нашему классу.
Николай: там сильный запах краски, знаешь ли.
Кагомэ: не просто не самый близкий, Нико-сан, это самое дальнее крыло школы. Старое крыло школы. Неиспользуемое крыло школы.
Она предлагает провести её в наш старый класс? Я понимаю, что всё это время она строит из себя дурочку, тем самым мучая меня вопросами, ответ на который она прекрасно знает.
Николай: идём.
Я раздосадовано вздыхаю.
Моя рука поворачивает фонарный свет в один из концов школьного коридора, и мы пошагали в сторону. Кагомэ за всё это время не издает ни звука. Даже шагает в такт моим шагам.
Если бы я не был уверен, что эта девочка находится прямо за моей спиной, её присутствие осталось бы незамеченным.
...
Наконец, одна из дверей оказывается нужной, и мы замираем на входе.
Я осторожно протягиваю руку, и медленно открываю её, издавая своими действиями очередной скрипящий звук дверных петель.
Мы заходим во внутрь, и я с облегчением вздыхаю, так как никого не разбудил.
Николай: располагайся.
Шёпотом произношу я и уже собираюсь вернуться к своему спальному месту. Но резко останавливаюсь.
Кагомэ: Нико-сан?
Мой взгляд приковывается к футону Кёске и Саи, вернее к огромным красным пятнам на них.
Николай: ребята?
Руки снова задрожали, а колени начали подгибаться. Фонарный свет доставал до их головы, и я пялился на них, не понимая, когда эта шутка закончится.
Но их бледные безжизненные лица не оставляли сомнений. Холодный озноб пробегает по спине от этой мысли.
С самым худшим предчувствием я бросаюсь к футону Эли и сразу мои руки касаются чего-то влажного. Света луны оказывается достаточно чтобы определить, что это кровь.
Николай: это...
Кагомэ что-то говорит за моей спиной, но я не понимаю что именно. Я не хочу понимать. Мышление остановилось, пытаясь сформулировать ответ на то, что только что произошло. Оно отказывалось принимать увиденное.
Я боялся поднимать взгляд на лицо Эли, застыв на пятнах крови.
Николай: почему?
Кто-то приблизился ко мне и мягко обнял сзади. Этот кто-то поднёс свои губы к моему уху и произнёс:
Кагомэ: они мертвы, Нико-сан.
Кто это мог сделать? И зачем? Я не знал ответов, и важны ли они сейчас?
Язык присох к гортани. Весь прошедший день отразился у меня в памяти, и я вспомнил, что нахожусь сейчас с Кагомэ. Она продолжала меня обнимать и гладить по волосам. Её движения заставили меня одёрнуться.
Я в испуге перевожу взгляд на неё, и поражаюсь увиденному.
Она значительно улыбалась, не обращая внимания на три свежих трупах в комнате.
Парализованный страхом, теперь я не могу повернуться обратно. Это просто невозможно!
Кагомэ: с тобой всё в порядке?
Фальшивым тоном произносит она и обнимает ещё крепче. Неспособный двинуться, мой взгляд направлен куда-то сквозь её лица. В бездонную пустоту безнадеги и отчаянья.
На глазах наворачиваются слёзы. Холод постепенно покидает тело и я успокаиваюсь, ровно до того момента как внутри не начинает жечь.
Я охаю от боли и машинально пытаюсь оттолкнуть Кагомэ, но она и не думает меня отпускать. Её белая кофта постепенно окрашивается алым, затем тёмно-красным цветом.
Николай: ...ты?
Взгляд перестает фокусироваться и ясность мысли меня окончательно покидает. Это не её кровь, определенно.
Моя голова от бессилья падает на её плечи, а руки опускаются на пол.
Кагомэ: всё могло получиться иначе, Нико-сан.
Иначе? Тогда мои друзья остались бы живы? Я не знаю даже за что они были убиты!
Однако этот вопрос я не мог задать, слишком занятый тем, чтобы не потерять сознание.
Наконец, она выпускает меня из объятий, и моё тело как мешок с картошкой падает на пол. Хотя мгновенье назад я был уверен, что сил мне хватит хотя бы удержать сидячее положение.
Николай: ...ох.
Тело вопило от боли, но сил кричать у меня уже не оставалось.
...
Пробуждение в этот раз оказалось тяжелее обычного.
Открыв глаза, каждой клеточкой тела ощущалось насколько мне было неудобно спать в маленьком футоне.
Небольшое эхо с пережитого сна заставило повернуть голову в сторону друзей, которые всё ещё спали.
Похоже пронесло.
Подумал я, как резко комната наполнилась противным звоном.
Кёске подскакивает пружиной и хлопает по стоящему на столе будильнику. Этот шум разбудит и мертвого.
Кёске: ребята, подъём!
Он громко хлопает в ладоши и начинает рыться в своей сумке. Девочки с заспанными глазами встают и с непониманием осматриваются вокруг.
Эли: который час?
Кёске: половина шестого.
Моего пухлого друга ничуть не помял подъем в столь ранний час. Может, он всегда в такое время встаёт? Или всему виной нахождение рядом с нами Саи, дающему ему нужные для пробуждения силы?
Девочки начали собирать оставленный мусор и убирать на место футоны, а Кёске отправился в наш класс, чтобы проверить как высохла за ночь краска. На мне остались сумки, с которыми я вышел в коридор и отправился к холлу. Даже ждать охранника не пришлось, на посту он оказался раньше времени. Это не может не радовать.
Николай: доброе утро.
Старик читал какую-то газету, но услышав мой голос, вышел ко мне навстречу.
Старик: ох и молодые вы, усюду с Кёсуко помогаете школе. Активистами растёте!
Он довольно улыбнулся и отложил газетку.
Старик: глядишь он им и станет, хто знает?
Николай: может быть.
Произношу я робко, так как не совсем уверен в его словах.
Кёске мечтал рисовать мангу. Насколько далеко такая профессия в системе координат его ценностей? Могу поверить, что он станет художником, но ничуть не меньше, что и общественным работником, волонтёром если удобно.
Старик: так и в ваши молодые годы мы собирались, о-ох. Тоже помогали школе.
Он искренне замечтался, но довольно спешно вернулся обратно.
Николай: тоже помогали школе?
Мне противно от этих слов. «Тоже помогали»? Я ровным счётом палец об палец не ударил.
Старик: только у нас не было столько подружек.
Он по-старчески засмеялся, и мне от этого стало неловко, особенно, когда старший человек начинает говорить об отношениях с противоположным полом.
Старик: два парня, да три девицы, вы с Кясуко настоящие счастливчики!
Он остался доволен своему умозаключению, пока до меня не дошёл смысл сказанного.
Три девицы? С ударом сердца, моё лицо переменилось.
Николай: вы говорите «три девицы»?
Старик: ага, твоя подруга уже ушла. Торопилась видать, ищщо хорошо, шо я раньше прихожу.
Кто-то посторонний был с нами всё это время. Слова стрика это подтверждали. Мне не мог всю ночь слышаться этот странный скрип дверных петель.
Из-за этого в горле пересохло и мне стало не по себе.
Николай: вы уверены?
Старик: так я-ж её впустил и выпустил. Ищщо бы чуть-чуть и не успела бы она попасть к вам.
Николай: она расписывалась в тетрадке, или как-то представлялась?
Старик: я так торопился вечером домой, шо пропустил девчушку так.
Он махнул рукой, но вдруг резко нахмурился. Мои расспросы со стороны выглядят довольно подозрительно? Непременно, из-за них можно сделать вывод, будто я не знал о пятом члене в группе.
Старик: ты скажи ей, чтобы подошла и расписалась.
Как она хоть выглядит? Собирался уже спросить я, но успеваю проглотить едва невысказанное.
Николай: хорошо, непременно.
Приветственный звонкий голос слышится позади меня, и через секунду к нам подбегает довольный Кёске.
Старик: Косуко, ну как, получилось?
Они вдвоём довольно болтали о нашем классе, в тоже время из головы не выходила мысль о третьей девочке. Нет, старик конечно имени Кёске не может запомнить, но чтобы настолько сильно напутать? Кого-то же он выпустил утром.
Я не верю в судьбу, но у меня есть все основания считать, что сегодняшний сон оказался вещим.
Ивамура Кагомэ. Староста нашего класса. Очень странная девочка, решительная девочка. Для достижения целей она готова пойти на подобный шаг. В этом я абсолютно уверен, беря во внимание нашу непродолжительную историю с какими-то секретными документами, связанными с работой родителей. К тому же она единственная, кто знала о ночёвке.
Мысли об этом отразились тяжестью по телу. Так уверена она, что оказалась незамеченной?
Тогда почему решила попасть в школу через парадный вход? С другой стороны, никому и в голову не придет уточнить у охранника «мы тут напутали нас четверо было или пятеро»?
К этому моменту к нам подбежали и девочки. Эли встала рядом со мной, а Сая между стариком и Кёске.
Кёске: ну, мы побежали.
Старик вернулся к своей газете, и мы вчетвером вышли из школы. Стояло раннее утро, солнце только-только начинало заявлять о своих правах. Было по-осеннему прохладно.
Я старался вести себя непринужденно, когда Кёске с Саей попрощались. В этот раз с моей стороны даже не было реакции на её кислое прощание.
Эли: Ник?
Эли одергивает меня и берёт за руку, как только мы остаёмся наедине. Это возвращает меня к действительности.
Николай: как тебе ночь в школе?
Положение требовало отвести, на сколько возможно, интерес Эли к моему молчаливому страданию.
Эли: как поход за город.
Она начинает хихикать, а я вместе с ней. Воздух наконец начинает разряжаться под наш дежурный смех и мы подходим к школьным воротам.
Николай: можно и в поход сходить, как-нибудь.
Эли: если ты там будешь...
Мечтательно произнесла она и улыбнулась. В самом деле, это неплохая возможность необычно провести время вместе. Пусть и последняя такая вылазка обернулась несчастным случаем с родителями.
Эли: кстати говоря, у меня есть идейка насчёт песни.
Николай: интересно узнать, что же ты придумала.
Проблема с регистрацией заявки наконец будет решена. Раз сам Кобаяши Джун вызвался гостем, событие особенное не только для меня, но и для Эли.
Эли: к обеду мы с Мику и Мари подадим бумаги, а после пойдем репетировать на базу, там и узнаешь.
Я вопросительно посмотрел на Эли.
Эли: мне нужно заехать домой и взять ноты для всех. Это не должно занять много времени.
Что-то мне подсказывает, что дома она не упускает возможности не только репетировать, но и сочинять самой песни.
Николай: ну раз так, увидимся на базе?
Прощальный поцелуй в щеку ознаменовал окончание нашего разговора. Тем временем на улице уже стало светло. Яркие солнечные лучи били по глазам, отражаясь от подъехавшей дорогой иномарки.
Николай: как по звонку...
Произношу я про себя, провожая взглядом машину. Возможно, водитель просидел всю ночь перед зданием школы в ожидании этого момента, как знать...
До встречи оставалось порядка шести часов. Есть отличная возможность доспать оставшееся законное время, поэтому я отправился в сторону дома.
Из головы не выходил поступок Кагомэ. Понятное дело, что она по-своему беспокоится за фестиваль, но сам факт её скрытых действий вызывал у меня вопросы. Вдруг она видела нас с Эли на крыше? От этого становится ещё больше не по себе.
Завтра обязательно поговорю с ней.
...
По пути мне не встретилось практически никого, даже тротуарные торговцы ещё крепко спали, оно и не удивительно, в воскресный-то день. Доныне путь до школы проходил в одно и тоже время, и мы то и дело пересекались с ними взглядами. Дневной Токио без людей выглядит так же жутко как безлюдная школа ночью. Это вроде называют дневным ужасом...
Дом встречал меня обыденно скучно. Никаких изменений не произошло за прошедшую ночь, пока я не всунул ключ в замочную скважину, и он, на моё удивление, наглухо упёрся. Повернув ключ в обратную сторону, замок закрылся.
Николай: я забыл запереть дом вчера?
Рука снова повернула ручку, и дверь открылась. Я осторожно переступил порог и безмолвно застыл, вслушиваясь в звуки комнат. Тишина.
Николай: может действительно забыл закрыть?
Несколько раз такое бывало.
Как ни в чём не бывало я разулся и вошел в свою комнату, и тут же дёрнулся от неожиданности. На моей кровати спала Химицу. Для сегодняшнего утра слишком сюрпризов.
Химицу: Нико-кун? Ты пришёл?
Она сонно приоткрыла глаза и посмотрела в мою сторону. Я с опаской стоял у двери, с чувством того, что нарушил безмятежный сон Химицу.
Николай: привет, а ты чего так рано?
Меня больше мучал вопрос, почему для ночлега она выбрала мою комнату, нежели время её визита.
Химицу: Нико-кун...
Она осторожно встала с кровати и начала зевать. Неудивительно, но зевота оказалось для меня заразной.
Химицу: отец привёз меня рано утром от бабушки. Он хотел, чтобы мы провели у неё все выходные, но из-за работы его вызвали в город. И похоже, там что-то серьёзное.
Она начала мять в руках своё платье и нервничать, в свою очередь я продолжал молча выслушивать её объяснения.
Химицу: прости меня, Нико-кун, я не хотела тебя беспокоить.
Она виновато опустила голову и продолжила уже тише.
Химицу: я забыла в машине ключи, и поэтому не смогла попасть домой... Прости меня, я.. я не хотела.
Её горький тон полоснул, словно ножом по сердцу.
Ещё немного, и кажется она начнет плакать. Я подхожу ближе к Химицу и начинаю её успокаивать.
Николай: ничего страшного не случилось, это главное.
После моих поглаживаний по голове, кажется, Химицу перестаёт волноваться.
Химицу: я взяла наш запасной ключик под ковриком.
Это один из атрибутов, оставшихся после смерти родителей. Они доверяли семье Ито доступ в дом, когда мы с семьей по каким-то причинам покидали Токио.
Николай: нужно сделать такой же и у вас.
Перевожу неловкость в шутку. Это правильное решение, ведь Химицу впервые улыбнулась.
Химицу: а я не с пустыми руками.
Она вытерла рукой глаза и поспешила на кухню, а я последовал за ней следом.
На столе нас ждала корзинка, забитая разной выпечкой.
Николай: ничего себе...
Протянул я от увиденного. По всей кухне исходил приятный пряной запах, который можно учуять только в булочных.
Химицу: хочешь попробовать?
Николай: спрашиваешь ещё!
Слюни уже начали подступать, когда чайник завыл от пара. Химицу ловко заполнила стаканы с заваркой кипяченой водой, и принесла их ко столу.
Химицу: большинство тут приготовила бабушка, но есть и мои булочки, Нико-кун, они сделаны специально для тебя. Надеюсь ты догадаешься, что они слеплены мною.
Я достал один из корзинки и повертел в руках. По беглому взгляду, остальные были точно такие же на вид. Но это на вид. Главное ведь, что находится внутри.
Химицу: приятного аппетита!
Химицу соединяет ладони вместе и кланяется к корзинке. Когда обязательный ритуал остаётся позади, я впиваюсь зубами в слепленную из рисовой муки булочку и начинаю мычать от удовольствия.
Николай: вкусно то как!
Химицу от моих слов, кажется, начинает сиять. Определенно, клубничной начинки внутри не пожалели. Она повторяет за мной и тоже остаётся довольной результатом.
Самый ранний завтрак в моей жизни получился очень удачным.
Николай: нужно связаться с твоим отцом. Можем позвонить с моего с телефона.
Химицу: я уже...
Практически сразу отвечает на мой вопрос Химицу.
Химицу: он постарается приехать во время обеда.
Николай: хорошо, если так. Вернее, я не против, чтобы ты находилась у меня в любое время, хорошо, что проблема решится.
Хочется стукнуть себя по лбу за такую промашку, но судя по неизменному выражению лица Химицу, это её ничуть не задело. Поэтому я продолжил, как ни в чём не бывало, доедать остатки булочки.
Пока все из них оказались клубничными, и по вкусу, а тем более по виду они ничем не отличались.
Химицу: а ты как провёл выходные?
Николай: технически, выходные ещё идут.
Поумничал я, с набитым ртом едой.
Химицу: ну субботу... Знаешь, я вчера утром приходила попрощаться, но никого не было дома.
Николай: не поверишь, но я был в школе.
Химицу, кажется, чуть не поперхнулась от услышанного.
Николай: представь себе, мы будет выступать на школьном концерте.
Школьный концерт, где почти нет школьных групп.
Химицу: это здорово, Нико-кун!
Она радостно хлопает в ладоши и забирает у меня пустую кружку. Наелся я, однако, знатно!
Химицу: значит, репетировали весь день?
Между делом спрашивает меня Химицу, тем временем начиная мыть посуду.
Николай: вроде того.
Только вот, название песни презентуют через несколько часов, а мы даже не знаем, что будем играть. До фестиваля времени всего ничего!
Я хватаю себя за голову и тихонько, как псих, хихикаю от этой ситуации.
Химицу: тебе нехорошо?
Это услышала Химицу?
Николай: узнаем после обеда.
Химицу: это из-за моего папы?
Её вопрос на секунду ставит меня в тупик.
Николай: нет, мне нужно будет сходить на репетицию после обеда.
Мой ответ устраивает подругу детства, и она заканчивает мытьё посуды. Времени вагон, поэтому я встаю из-за стола и решительно собираюсь проспать остатки утра.
Николай: пойду прилягу?
Зачем-то спрашиваю я Химицу, может потому, что как-то неловко просто молча уйти в свою комнату в присутствии постороннего.
Постороннего... Химицу не может относиться к этой группе.
Химицу: хорошо, Нико-кун!
Немного странно, но она не поинтересовалась почему я пришёл домой к раннему утру и где пропадал ночью, с другой стороны теперь не придётся выдумывать корректную для её ушей историю.
Хотя и ничего такого за эту ночь не произошло, мне точно нечего скрывать. Почти.
Приятная кровать оказалась ещё более мягкой чем прежде. Лишь когда тело приняло лежачее положение в привычном для меня месте – на меня накатилась приятная волна усталости, предзнаменовавшую начало сна.
Утренний сон, когда солнце уже вовсю светит. Сон человека, который работает на ночной смене, и его график не позволяет спать в иное время. Но это только раз.
Будучи школьником невозможно жить с таким распорядком дня. Я встал с кровати и решил завести будильник. Кто знает, что мой организм может учудить, но проснуться я хочу точно в срок.
Николай: в двенадцать.
Обеденное время, плюс еще с десяток минут с запасом. Мне этого должно хватить чтобы добраться до базы.
Снова вернувшись к кровати, иссякли последние силы, поэтому тело чуть-ли не оказалось в свободном падении, падая навстречу одеялу.
Плюхнувшись вниз, меня окутали мысли о репетиции. Сегодня станет ясно что мы будем играть в группе. В группе подруг Эли, с самой Эли.
Почему они не попробовали собрать группу раньше? Или, по крайней мере, хотя бы не попытались? Предрасположенность есть у всех троих девочек, две из которых даже занимались или занимаются музыкой.
Не было триггера к этому? Навряд ли, по словам Кавашимы, Мику выступала где-то в младшей школе. Но Эли этого не знала. Почему скрывала? С какого времени они стали дружить?
Японская система случайного распределения в каждом учебном году могла повлиять. С Кёске, так уж получилось, мы в одном классе который год. Это удачная для меня случайность, ведь друзей у меня практически нет. Который год по всей видимости и Кавашима вместе с Эли. И до сего момента вместе с ними была и Асакура.
Рассуждая об их отношениях, я не заметил, как уже оказался во сне. В осознанном, регулируемом сне.
Я это понимал, так как оказался в классе и седел на своем вместе. А моими одноклассницами оказались три девочки, о которых я только что думал.
Это не может существовать наяву.
Воздух оказался, словно покрытым мелкими капельками воды, отчего мои движения больше походили на замедленную съемку. Вернее сказать, это она и была.
Девочки стояли у доски и что-то обсуждали. Забавно, если бы в последний год мы бы оказались в одном классе.
Заметив меня, ко мне подбежала Эли. Её волосы двигались волнами, реагируя на каждый шаг. Оказавшись рядом, она тотчас же села напротив, и улыбнувшись, начала гладить меня по лицу.
Этого просит глубокое подсознание внутри меня? Я не против...
Когда её рука перешла к волосам, плавно огибая пальцами раковину уха снизу-вверх, класс заполнился звонком, сигнализирующем о начале урока.
Её прикосновения были настолько реальными, что я чувствовал, как начинаю улыбаться наяву. Каждое движение её руки отражалось в мозгу и передавалась в окружающее моё тело действительность.
Мы с Эли не обращали на это внимания, наслаждаясь времяпровождением друг с другом. Но звонок не прекращался, более того, этот звонок сильно отличался от привычного.
Это был будильник. Который вмиг был отключён взмахом кулака по кнопке. Сон закончился на самом интересном месте.
Нехотя открыв глаза, я заметил, что стрелка часов на циферблате уже успела перешагнуть назначенное время, а это значит, что я успел немного проспать, но смутило меня не это. Кожа на лице приятно пульсировала, будто её гладили всё это время. Прямо как во сне... Хотя во сне едва ли прошла минута времени.
Обычно я чувствовал, когда какое-нибудь насекомое прикасается ко мне ночью, и маленькими конечностями начинает бегать по телу, я тотчас же просыпался. Но в этот раз я не проснулся, мозг не посчитал эти действия чем-то из вон выходящим или опасным. Мог ли я от нахлынувших чувств, и по указке глубокого потаённого чувства внутри себя двигаться во сне и трогать сам себя?
Но лунатиком я точно никогда не был...
Я встал с кровати и вышел в коридор, поняв, что в доме остался я один.
Похоже, отец Химицу успел приехать до моего пробуждения. На кухне количество булочек заметно поредело, похоже, Химицу отнесла половину к себе в дом. Я посмотрел на тарелку, накрытую белой тканью, под которыми лежали сладкие булочки. Некоторые из них были слеплены Химицу специально для меня.
От этой мысли где-то в глубине начало излучаться тепло. Но времени на еду у меня сейчас нет, поэтому через минуту я уже оказался на улице и уверенно направлялся в сторону нашей базы.
Пусть и немного проспал, времени в запасе имелось достаточно, чтобы идти привычным для меня шагом.
Воскресный Токио сильно отличался от Токио в другой день. Уличные торговцы хоть и работали, но больше половины сегодня не открылись. Это единственный день в недели для них, который можно потратить на себя, а не на работу.