Кавашима: прошу!
Ситуация развилась неожиданно, вопреки тому, что на бутылку виски я глазел на протяжении всего времени репетиции, Кавашима вручила оную даже не мне, положительно настроенному к алкоголю, или Эли, так же положительно настроенную, но чуть поменьше, а снова Асакуре. Кавашима основательно настроена не оставить никого без выпитого алкоголя. Неожиданность ситуации заключилась в том, что Асакура достаточно быстро приняла куда более крепкое, по градусам, предложение. Мне остаётся только стоять и молча завидовать, жадно смотря как девочки одна за другой вкушают так мною желанный плод. Медленно приходит осознание того, что я начинаю пьянеть.
Эли: держи.
Передаёт мне эстафету Эли. Что же, настал момент истины. В руках находилась бутылка, шот которого в баре стоил четырехзначных цифр. Воистину недостижимая цена для моего скудного бюджета. Не мочь продолжать стоять в предвкушении, рука поднялась, обильно залив в рот содержимое бутылки.
Николай: хо-о-о!
В мозг резко ударило, отразившись горечью в горле. Это совсем не то, что я предполагал, каждый раз приходя в бар и глазея на бутылку. Не сказал бы, что вкус меня разочаровал, он был скорее совсем из другой плоскости. Ни в какое сравнение со сладким красным вином.
...
Асакура: хорошо постарались!
Довольно хлопает в ладоши Асакура, которая несмотря на то, что пропустила первые очереди в распитии, успела нагнать нас в выпитом виски. Железная решимость. Мы сыграли ещё несколько раз, делая небольшие паузы между репетициями, чтобы по очереди коснуться ртами бутылок, пока из пяти у нас не осталось всего лишь три. Под «всего лишь» имею ввиду количественный показатель, ну никак не качественный, да простит меня Бог алкоголя, если таковой существует. С подобными бреднями в голове, покидаю я с девочками реп базу в лучах вечернего солнца.
Кавашима: ну, половину дела сделали.
Потягиваясь, с перегаром во рту, смешанным с адовым коктейлем вина и виски, протягивает Кавашима.
Кавашима: нужно добить остатки. И, раз уж, я это всё организовала, то продолжать будем у кого угодно кроме меня.
Чуть заплетаясь в словах, проговаривает Кавашима.
Асакура: меня родители убьют, если я ещё раз притащу домой алкоголь.
С нескрываемой досадой произнесла Асакура. Девочки повернулись к Эли, а та уставилась на меня. До меня не сразу доходит, что таким образом она как бы перекидывает всю ответственность выбора на меня, ведь мы живём теперь вместе. Дом ведь мой, вот и выбирать мне.
«А меня родители не убьют», подсказывал мой пьяный мозг сказать примерно подобную глупость на слова Асакуры, но я успеваю быстро спохватиться, ибо недостаточно пьян для черноты.
Николай: можем посидеть у меня.
Отвечая на вопрос девочек, я больше спрашивал Эли, внимательно следя за её реакцией. Но та, похоже, ничуть не против подобного развития нашего празднования. Правда, празднования чего? Так до конца я не понял. Вернее, причина мне известна – завтрашнее приглашение в дорогой ресторан с девочками-горничными, но... причиной назвать её могу лишь с натяжкой. Большой натяжкой. Пока мы шли до дома, девочки всю дорогу громко смеялись, приковывая к себе лишнее внимание прохожих. Краем уха даже удалось услышать кое какие подробности отношений личной жизни Кавашимы и Асакуры, но что-то мне подсказывает, что это обычный лесбийский пьяный бред двух подруг. Уж больно наигранно Кавашима рассказывала о своих чувствах к своей лучшей подруге. Хотя что одна, что вторая не так просты, как может показаться на первый взгляд. Такая по началу ранимая Асакура, отказавшаяся от распития, всю вторую половину репетиции ещё бы чуть-чуть и забрала бы роль ведущего алкогольного вечера. Так что их бредни вполне себе могли бы быть недалеки от правды.
Вставив со второй попытки ключ в дверной замок, я понимаю, что дом оказывается не закрытым. Это несколько настораживает, но виду я не подаю, и спокойно открываю дверь, словно она и не должна быть закрытой. Нехорошее предчувствие, очень нехорошее. Моя утренняя мольба с призывом кохай, похоже, была услышана. Сделав всего лишь один шаг, стоя половиной тела на улице, а другой внутри своего дома, я ощущаю запах вкусной готовой еды, бьющей в нос из конца коридора. Я застываю в таком положении, совершенно не зная, что делать. Не хочу заходить внутрь, показывая жалкую версию себя Химицу, и одновременно с этим, хочу огородить её же от подруг позади.
Кавашима: ты там завис?
Закономерно послышался недовольный голос позади. Стоять между дверьми, и заслонять проход в дом, я могу сколь угодно долго, но это лишь отсрочивает неизбежное. Я дважды моргаю глазами, глубоко дыша и собирая всю природную энергию вокруг, чтобы магическим образом протрезветь. И разумеется ничего из этого не выходит.
Кавашима: ну давай, иди же!
Ворчит Кавашима, отбивая своей мягкой ладонью мне по спине. Там же рядом, но уже гораздо тише, что-то говорят Эли с Асакурой, но я ничего не слышу, ведь это в одночасье становится для меня неважным. Уставившись статичным взглядом на только что вышедшую из кухни зажатую девочку, я не могу проронить и слова.
Химицу: Нико-кун?
Время останавливается, словно замирает.
Этого бесконечного мгновенья мне не хватает, чтобы прочитать, чего больше на лице Химицу, растерянности или разочарования. Похоже, того и другого сразу.
Химицу: Нико-кун, ты не один?
Понизив голос, невинно спрашивает меня Химицу, разбивая надежды об остановившимся времени. Дверь рядом со мной распахивается, и во внутрь проталкивается с растерянным видом Эли.
Химицу: Эли-тян, а я вас ждала, ужин готов.
Как ни в чём не бывало, привычным голосом приглашает нас к столу Химицу. Лицо Эли, несмотря на выпитый алкоголь, не показывает и намёка на возможную пьяность. Чего не могу сказать о запахе. От нас несёт за километр.
Эли: Химицу, извини нас, мы не одни.
Виновато начинает Эли.
Химицу: о, ничего, Эли-тян, я соберусь...
Эли: стой, пожалуйста, останься.
Девочка аккуратно берёт вторую за руки, прижав ладонями.
Кавашима: вы там что? Ой...
Сделав шаг в дом, с недоумением проговорила Кавашима, вставшая рядом со мной. Эли что-то шептала Химицу, продолжая ту держать прижатыми ладошками. Точно извинялась за нас всех. Приняла удар вместо меня.
Химицу: вы друзья Нико-куна?
Закончив выслушивать объяснения Эли, Химицу повернулась к нам лицом.
Кавашима: привет, да... друзья.
Выглядела Кавашима как не в своей тарелке, очень неуверенно. Редкое явление.
Кавашима: я – Кавашима, то есть Мари. Одноклассница Эли.
Химицу: Химицу.
Асакура: простите-простите, мы не думали, что помешаем придя сюда.
Выныривает из-за спины Мику, сильно краснея, и смотря себе под ноги.
Химицу: вы не помешали. Давайте перейдём на кухню. Не стоять же в коридоре.
Прохозяйничала Химицу. У меня и язык не повернулся что-то ей возразить. Большой компанией мы дружно зашли на кухню, где нас на столе ожидал небольшой фуршет. Вернее сказать, это больше походило на ассорти из разных закусок.
Асакура: мамочки, а ты правда не ждала гостей? Меня, кстати, Мику зовут.
Увидев количество поставленных блюд, с восторгом сказала Асакура.
Химицу: ха-ха, нет. Просто, я тренируюсь к фестивалю. Садитесь пожалуйста за стол.
Кавашима: ну надо же, Эли говорила, что у Ника подруга просто золото в готовке, но, чтобы настолько?
Химицу опустила глаза после слов Кавашимы, и растворилась в растерянной улыбке.
Химицу: да ладно вам. Здесь нет ничего сложного.
Махнув рукой, с глубоким смущением на лице, села рядом со мной Химицу.
Николай: твой отец сказал, что ты приболела, я...
Начал шептать на ухо Химицу, как только та села.
Химицу: я знаю, он мне передал, что ты звонил и беспокоился.
Прошептала мне в ответ она. На стол внезапно кто-то положил что-то тяжёлое и стеклянное.
Эли: Мари!
Прошипела на всю кухню Эли, прожигая свирепым взглядом подругу.
Химицу: ничего, давайте её сюда.
Сделав подзывающий жест, с улыбкой на лице, двинула пальцами Химицу. После этих действий, бутылка русской водки оказалась у неё в руках.
Николай: у отца где-то были...
Недоговорив до конца, я встаю из-за стола и начинаю рыскать по ящикам. Ожидаемо, в одном из них, я нахожу отцовский набор из дюжины небольших рюмок.
Кавашима: русские стопки с русской водкой!
Поднимает стаканчик над столом Кавашима, как только тот становится заполненным до краёв.
Николай: ты уверена? Сейчас не лучшее...
С опаской смотрю я на розоволосую девочку, сидящую рядом со мной и держащую рюмку с водкой. Если с утра она чувствовала себя неважно, то такой активный вечер может нанести ей стократный урон утром, если не вечером. Знаю по себе.
Химицу: не только же вам расслабляться, Нико...
Поворачивает голову в мою сторону Химицу, услышав мой голос, странно улыбнувшись и залпом выпив стакан. Почти без промедлений. Будто на спор.
Химицу: -кун. О-о-о-ой!
Алкоголь резко ударил по мозгам девочки, отчего та сильно зажмуривается, прикрыв рот рукой.
Эли: осторожнее, Химицу!
Химицу: всё хорошо, хорошо!
С красными от слёз глазами, притворно успокаивает присутствующих Химицу. Помимо неё, водку решила разделить вместе с ней и Кавашима. Мы с Асакурой и Эли остановили свой выбор на второй бутылке виски.
Кавашима: о-хо-хо, а ты, я погляжу, не из робкого десятка.
Удивляется неожиданным действиям Химицу Кавашима, когда та молча во второй раз хватает прозрачную бутылку. Через секунду две стопки снова оказываются заполнены водкой. Даже не дожидаясь, пока Кавашима успеет притронуться к посуде, Химицу опрокидывает голову, осушая второй стаканчик. Я аккуратно хватаю бутылку с водкой, с целью переставить её подальше от Химицу, но та резким движением руки меня останавливает. Крепко держит бутылку мертвой хваткой. Даже с прилаганием дополнительных усилий я не могу и на миллиметр её сдвинуть. Стеклянным взглядом смотря на меня, Химицу с этой странной улыбкой на лице заставляет мои руки отступить. Природный страх, потаённый глубоко внутри, отчего мною забытый предупреждает прекратить борьбу. Третья стопка заполняется, чтобы через секунду опустошиться.
Девочки болтали друг с другом, даже Химицу включалась в диалог, держа рядом с собой бутылку с водкой. Когда закончился виски, девочки перешли на саке. Когда закончился и он, время приблизилось к полуночи. Сидя в такой необычной компании, я чувствовал себя странно. Пускай телом находился на кухне своего дома потирая виски от наступающей мигрени, душой я был максимально далёк от этого мира. Всё это никак не согласуется с реальностью. Такое чувство. Однако вот оно, реальное, осязаемое, стыдное.
Асакура: девочки, Ник, мне уже пора домой.
Успев отчасти отрезветь, начинает прощаться с нами Асакура.
Кавашима: да, и мне пора. Хорошо посидели, ещё раз спасибо за закуски, Химицу-тян!
Химицу, слегка пошатываясь из стороны в сторону, осторожно кивнула в ответ. Удовлетворенная пьяная гримаса не оставляли никаких вопросов насчёт его текущего состояния. Это её первая пьянка. В любой другой ситуации можно было поздравить с почином, подсказывал мой мертвецки пьяный мозг. Как в таком виде мне возвращать её отцу? Разумно спрашивала меня оставшаяся разумная часть сознания.
Эли: стойте, я вызову вам машину.
Встрепенулась Эли, встав из-за стола и выбежав в коридор к телефону. Через минуту другую к нашему дому подъехала иномарка. Эли вышла на улицу вместе с подругами, видимо, чтобы проводить тех до машины, оставив нас двоих вместе с Химицу на кухне. Состояние второй было, мягко скажем, неважное.
Химицу: ой...
Химицу, прикрыв рукой рот, попыталась сдержать доносящие изнутри позывы. Быстро сообразив, что счёт сейчас пойдет на секунды, я аккуратно беру девочку под плечо, и волочу прямиком в уборную. Благо успели, прямо вовремя пришли.
Николай: ещё бы чуть-чуть...
Глажу по спине бедную девочку, явно перебравшую с алкоголем. И ведь ничего кроме водки они за этот вечер не попробовала.
Химицу: прости меня.
Еле слышно, практически беззвучно, сказала Химицу. Ей не за что просить у меня прощения, однако у той начинают наворачиваться слёзы.
Химицу: я такая дура, какая же дура.
Николай: всё хорошо, не говори так.
Прижимаюсь я губами к её макушке и стараюсь успокоить.
Химицу: какая же дура.
Её голос слабел после каждого слова, пока она не начала просто двигать губами, произнося «дура», «дура», «дура». Смотреть на это больно. Наконец, глаза её окончательно закрываются, и она в бессилье падает мне на колени. Взяв спящую девочку на руки, я прихожу в свою комнату, встречаясь взглядом с ожидающей меня Эли. Она помогает мне уложить Химицу на кровать, и мы вместе выходим на кухню.
Николай: я позвоню её отцу. Предупрежу, что она находится у нас.
Эли устало кивает. На её лице читается большое сожаление от произошедшего.
Эли: я пока приберусь. Хоть немного.
Сказав это, девочка начала переносить грязную посуду со стола в раковину, отдавая на это свои последние силы. Я выхожу в коридор и подхожу к телефону. Взяв в руки трубку, ватными пальцами начал набирать телефон семьи Ито. Гудок. Прождав его окончание, я набрал номер ещё раз, и ещё. Раза три, не меньше. Либо господин Ито крепко спит и не слышит телефон, что невозможно, либо он просто на работе. Открыв дверь и выглянув на улицу, я обнаруживаю, что ни в одном из окон не горит свет, да и машины отца Химицу не видно. Что же, это даже нам на руку. Лучше, чтобы он не видел свою дочь в подобном виде.
Вернувшись на кухню, я замечаю, что свет уже выключен. Эли закончила легкую уборку, убрав всю грязную посуду в раковину. Потеряв счёт во времени, я не ручаюсь сказать сколько простоял у телефона, слушая бесконечные гудки, оказавшие на меня столь успокаивающей эффект. Поэтому, с единственной мыслью – лечь спать, я хватаю первый попавшийся футон для гостей из комнаты моих родителей, и ложусь прямо на кухонном полу. Сейчас любая горизонтальная поверхность – услада для моей спины.
...