Пишет послушник Старогригорьевского монастыря, подметайло, мойщик посуды, и просто
шестёрка при монахах.
Вы спросите, какого лешего я вообще тут
оказался? Мама с бабушкой у меня дохуя благочестивые личности. Обнаружили они прискорбный факт: в папке "домашка" почти 80 гигабайт непотребств
всяких.
Моё увлечение цветными лошадьми пришлось престарелым мадамам не по нраву, а посему летнюю пору пятнадцатого года моей жизни я провёл в застенках духовно-
исправительного учреждения "Хогварц для вашего сатаниста".
Вначале я было крепился: думал, сейчас не буду три месяца гонять лысого, а потом как вернусь... мама с
бабушкой потолок не смогут отодраить. Очевидно, история сложилась сильно иначе.
Каждый божий день я вставал с петухами (они зачем-то битбоксили и перебирали бусы), колол
дрова, носил их в "грубку", топил, носил воду, навоз бросал через забор.
Кормили только отборными помоями, три звезды мишлен ебать.
Что тут сказать, работа в некотором смысле пошла мне на пользу - я окреп, вымахал шо каланча, жених завидный, во.
В чём же зарыта собака?
А в том, что я на стену лез от желания присунуть кому-то, да хоть собаке.
Ещё и кельи у нас не закрываются, старый пердун может чекнуть, хуле это ты посреди ночи заворочался.
И вот в одну из таких ночей, явилось мне чудо Господне.
Добрался я как-то до тюфяка, завалился без сил, вот и думаю кемарить, как вдруг чё то такое подумал, и мой бур пронзил небеса.
Я с досадой подумал, мол, сча опять всю ночь с ума сходить, как вдруг услышал голос за спиной:
"Не бойся. Я хочу тебе
помочь".
Я чуть не обделался с неожиданности, подумал, монахи чудят.
Поворачиваюсь, и вижу высокого бородатого дядьку, альбиноса, но с ярко оранжевыми глазами. И воздух вокруг него прям подрагивает.
Ну я подумал, абзац мне за грязные мыслишки и шутки про Иисуса.
Зажмурился, ожидая адское пламя себе на жопу.
Голос изменился. Мягкий и вязкий как мёд женский голос повторил тожсамое:
"Не бойся. Я хочу помочь
тебе"
Я решился открыть глаза. Это чё, фем-версия Бога?
Двухметровая женщина немного сгибалась под сводом моей маленькой кельи.
Даже будучи полностью голой, она сохраняла такой гордый вид, будто смотрела не на перепуганного пацана без
штанов, а собиралась отправить в бой легион ангелов.
Но мой младший оказался сильнее страха, и явно оттягивал резинку трусов.
Ещё бы, пятый размер не каждый день увидишь.
Бог подошёл к моему лежбищу, и сел на краешек.
"И врата ада не одолеют".
Плавки мгновенно исчезли, оставляя на
обозрение мою пизанскую башню.
Нежнейшей
ладошкой Бог взяла меня
за срамный уд, и начала
аккуратно массировать
между пальцами.
"Я - тихий ветер"
Бог будто бы снял маску
Повелителя, и на её лице
заиграла простая улыбка.
Она дрочила мне...
несколько неумело, но
время от времени я даже
постанывал.
Через пару минут я дал
залп спермой, и... время
остановилось. Капли
семени зависли прямо в
воздухе.
"Проливать семя на землю
- грех"
Бог начала собирать
язычком все эти брызги,
не пропуская даже самые
маленькие. Так Бог
добрался к моему хую.
На миг присмотревшись, она сделала один лизь, второй, а дальше стала как кошка, дорвавшаяся до сметаны.
Тут я поплыл окончательно.
Бог же решила не останавливаться на достигнутом.
"Войдите же во дворы
Сиона"
И заглотнула моего товарища.
Я встал на
колени, и отодвинув её шелковистые волосы с лица, начал двигаться.
Божья грудь не давала мне покоя всё это время, и я
начал трогать набухшие соски.
Бог сделала неосторожно быстрое движение язычком, и я снова кончил, прямо ей в рот. Она
попыталась снова всё слизать, но я силой
удержал её, и слил сперму прямо в горло (или в неведомую
бесконечность).
Улыбка на лице Бога
ставала всё ярче.
"Благословлю тебя
кедрами ливанскими"
Я ждал этого всю жизнь.
Бог легла на бок, не помещаясь во весь рост на жалкий соломенный тюфяк.
Я лёг за ней, и приподнял её ногу, чтоб нащупать лоно.
Средним пальцем я быстрым движением
вошёл в Бога (во во, затем
он и нужен, а не факи
тыкать).
Её стон отозвался будто бы в самой сути окражающих нас вещей.
Раздвинув двумя пальцами тесное влагалище, я вогнал своего богатыря в горячее, мокрое и тесное лоно.
Одной рукой массируя божий сосок, а второй ища язычок во рту, я понял, что не зря
приехал сюда искупать грехи.
Через десять минут движения туда-сюда, я обессилено прижался к мягкой попе, и сладко кончил.
Вселенский стон
повторился.
Бог не страдает
усталостью, а потому
решил почистить меня
язычком от "последствий
греха".
Я заснул с ней в обнимку,
упираясь лицом в подушки
груди.
"Да не смущается сердце
ваше"
На утро Бог исчез, вместе со следами нашей любви.
Я изменился. Монахи и сам настоятель заметили, что я стал спокойнее, выполнял всю работу без
халтуры, даже чё то в служениях пробовал участвовать.
Принимать обет я конечно же не стал, и вернулся домой.
Комп, пони и другая хуйня меня больше не интересуют, ведь теперь каждую ночь я совершаю акт веры с моим Богом.