Жили-были человек со своей молодою женой в избе на окраине деревни. Проснулась как-то девушка с утра, а мужа на ту пору дома не случилось. Проснулась, и чудится ей, будто смотрит кто-то на неё. Оглянулась в избушке - никого нет. Снова чудится ей: слышит, шепчет кто-то, будто над самым ухом. Глядь - нет никого. Хочет она волосы со сна расчесать. Только подняла руки, только глянула на них и видит - усыпаны руки десятком глазков человечьих, и всё смотрят на неё, следят, не мигают, да только приговаривают человечьим голосом, как шепчут на ушко: "Ой, девица, обмой нас водицей, а то мы все со сна послипалися. Послипалися, да поустали, разглядеть тебя-душеньку не можем." Закричала девушка со страху, завопила, схватила себя за волосы, начала клочья выдирать, да и выбежала на двор, и кинулась к реке, что за избушкой текла, начала приговаривать : "Ой ты, сестрица-реченька, омой глазки мои, избавь меня от страданьица лютого, от болюшки невыносимой!" А глазки только и знай нашептывают, чтобы омыла девушка их всех как были они - с головы до пят. Так и кинулась она в речку с крутого бережка, только волны скрыли её головушку.
В ту пору идёт мужик по лесу, всё травы да ягоды собирает да в суму себе складывает. Выходит он на опушку, и видит - Леший с Водяным друг друга метелят. Лупят так, что искры из глаз у обоих летят. Окликнул мужика Леший: "Подсоби мне маленько чёрту мокрому бока начесать. Тебе с ним не плавать, а со мной всяко жить, по лесам моим ходить да по тропкам." Ну, думает мужик, это верно дело говорит, от чего не помочь. И начали они вместе Водяного по влажной морде его похаживать, пометеливать да понакидывать на орехи ему за пазуху. Леший за гриву держит, мужик по загривочку похаживает. Вырвался тут Водяной, стал к реке своей улепётывать, да только обернулся и крикнул мужику: "А твоя-то молодая жена уж теперь в моих лапах, с утра как в реку бросилась, в моих владеньях поживает, на самом глубоком дне. Так что отхвати за щеку!" С тем и ускакал.
Пошел мужик по лесу, стал горевать о своей жене, слезами горючими обливаться. Весь день проходил, сам не заметил как начало смеркаться, и очутился в самой дремучей чаще леса. Только поднял горемычную голову свою, как увидал перед собой силуэт меж деревьев, стоит незнакомец тенью огромной, глаз один только видать, да говорит такие слова мужику: "Что готов ты отдать, чтобы жена твоя жива была?" Мужик отвечает: "Всё." Тогда и говорит ему встречный, чтоб шел он на реку и смотрел, что жена его жива и из воды к нему выйдет. "А за платой своей я приду, когда тому срок будет", - добавил он напоследок. Обрадовался мужик, побежал скорёшенько из лесу, прибегает на речку и видит, как жена его сидит на бережку с другими девицами, смеётся и ноги в речке полощет. Только он окликнул её, та повернулась и говорит таковы слова: "Ой ты, добрый молодец, иди поиграй со мной и сестрицами моими у бережка." Хотел он было пойти спросить, отчего это жена не признала его, да одумался и понял, что никакие это не сестрицы, а русалки и что жена его утопленная сделалась им роднёю и проживает теперь у Водяного в царстве. Понял он, что обманул его встречный, да только не хотелось ему, чтобы жена его теперь нечистой силе век служила и людей добрых со свету сживала.
Возвратился он в слезах домой и стал думать как быть ему. Пошел он поутру снова в лес, стал должничка своего Лешего искать, совета выспрашивать. Тут ему он сам навстречу вышел и говорит: "Здорова, брателко. Что в печали идёшь, голову повесил?" Мужик отвечает : " Да как же мне не горевать, если сам ты слышал, что жена моя утопилась и сделалась теперь русалкой. А отдавать жену свою нечистому служить хуже смерти лютой." Леший ответ стал держать: "Не тужи, мужик. За помощь твою будь ты теперь братом моим названным, а мой брат не пропадёт. Зови меня теперь Шишкой-Дядькой. Присядь со мной, покури моей трубочки, подумаем как горю твоему помочь." Долго они сидели в раздумьях, беседу вели. То, казалось, устанут, залипнут как пни, да снова разговор разливается. Просидели так до вечера и разошлись.
Следующей ночью выходит мужик к реке и окликает свою любимую. Брала она его за белы рученьки, целовала, к сестрицам повела, да начали они в речке плескаться-веселиться, только от бережка всё дальше и дальше отходят и мужика за собой тянут. А он и не противится. Стало уж совсем глубоко, взяла тогда жена-русалка его за руку и нырнула к самой пучине, ко дну глубокому потащила, да и сестрицы стали сплываться со всех сторон. Мужик сапогами один о другой стукнул - и выпал из сапога ножичек, да пошел ко дну, а как он сам вниз головою был, так рукояточка ему прямо в руку угодила. Схватил он его крепко и начал нечистой брюхо пороть, кишочки в воду пускать, да на рукав мотать. Тут сестрицы всполошились, стали мужика со всех сторон обступать. Начал он тут всех их лезвием потчевать. Глазки у них выковыривал, глоточки вспарывать, за волосы придерживать да в ушко ножичек пропускать им. А как поотступили русалки, он ногами о дно толкнулся и давай всплывать. Как показалась голова его над водой, видит - начали волны высокие подниматься, вода помутилась, видно сам царь морской пожаловал расправиться с обидчиком дочерей своих. Только хотел он мужика за ногу ухватить, как тот за корягу ухватился и вытащило резво его на сушу. Как начал подниматься Водяной из реки, так и увидал - стоит на берегу Шишка-Дядька, кулочками похрустывает и говорит таки слова: "Ну что, говноед, готовь мусало." Схватились они боем лютым, так и до сих пор может мутузят друг друга. А мужик тем временем домой прибежал и начал хоронить кишочки жены своей за избой. Развернул их и видется ему диво - лежит в них ребёночек из матери вырезанный.